"Марк Алданов. Убийство Урицкого" - читать интересную книгу автора

только начинавшая жизнь; вместо Белецкого и Курлова работали копенгагенские
и женевские эмигранты. Отдаю должное их молодым талантам, они быстро
научились своему ремеслу [12].
Такова была боевая ценность группы заговорщиков, действовавшей в 1918
году в Петербурге. Об их моральном, об их гражданском уровне скажу кратко:
Я не принимал никакого участия в их делах, я был довольно далек от них
в политическом отношении; психологически никто не мог быть мне более чужд,
чем они. Свое " поэтому беспристрастное " свидетельское показание приобщаю к
пыльным протоколам истории: более высоконастроенных людей, более
идеалистически преданных идеям родины и свободы, более чуждых побуждениям
личного интереса " мне никогда видеть не приходилось. По жертвенному
настроению, которое их одушевляло, можно и должно их сравнивать с
декабристами Лещинского лагеря, с народовольцами первых съездов или с
молодежью, которая в первые " короткие " славные дни добровольческой армии
шла под знамена Корнилова... Этих петербургских заговорщиков никто не
науськивал на советскую власть. Их на советскую власть, главным образом,
науськивал Брест-Литовск.
Они ничего не желали для себя, да и не могли желать. По их молодости,
по их политической незрелости им нельзя было рассчитывать ни на какую
карьеру. В лучшем случае, в случае полного успеха, в случае свержения
советской власти, их послали бы на фронт " только и всего. При всей своей
неопытности, они, вероятно, понимали, что в борьбе против большевиков у них
девять шансов из десяти " попасть в лапы Чрезвычайной комиссии. Десятый же
шанс заключался в том, чтобы вести " к новым Калущам " солдат, которые
воевать не хотели. Но и на это почти не было надежды. "La mort, a mille
aspects, le gibet en est un" [13],- говорит кто-то у Виктора Гюго, кажется,
в "Marion Delorme". У них, у этих заговорщиков, в сущности, не было другой
перспективы, кроме палача. -
Все они палачу и достались.
Впрочем, не все... Тот, кто был тогда их руководителем, давно продал
свою шпагу " и теперь верой и правдой служит Советской власти. Его я также
хорошо знал. Если эти строки попадутся ему на глаза, пусть он ненадолго
вспомнит о погибших людях, на крови которых он делал и делает политическую
карьеру. Это только напоминание " так, к слову, на "угрызения совести" я
нимало не рассчитываю.

Ill

Урицкий, Моисей Соломонов, мещанин гор. Черкасс, комиссионер по продаже леса... Не производит впечатления серьезного
человека.
Документы б. Московского Охранного отделения. Большевики, Москва, 1918, с. 238.

Человек, который в ту пору почти бесконтрольно распоряжался свободой и
жизнью нескольких миллионов людей, отнесенных к Северной коммуне, был
Урицкий.
В иллюстрированном приложении к "Петроградской правде" 31 августа 1919
года, в годовщину "предательского [14] убийства", помещена биография
погибшего шефа Чрезвычайной комиссии. Вот что мы в ней читаем:
"Моисей Соломонович Урицкий родился 2-го января 1873 годе в уездном
городе Черкассах, Киевской губернии, на берегу реки Днепра. Родители его