"Марк Алданов. Убийство Урицкого" - читать интересную книгу автора

Должен сказать, что в изображении необыкновенной доброты, гуманности и
великодушия Урицкого еще гораздо дальше, чем анонимный поэт из "Правды",
идет другой биограф, " общепризнанный авторитет по вопросам благородства и
чести: Зиновьев. Oн посвятил убитому чекисту большую статью в "Известиях"
[15]. Статья эта начинается словами: "Убит тов. Урицкий. Убийца, как и
следовало ожидать, правый эс-эр, студент Каннегисер". Каннегисер никогда не
был социалистом-революционером, и большевики прекрасно это знали [16].
Кончается же статья Зиновьева так: "На контрреволюционный террор против лиц,
рабочая революция ответит террором пролетарских масс, направленным против
всей буржуазии и ее прислужников" [17]. Гнусный лжец-погромщик выдал
Урицкому аттестат кротости и Монтионовскую премию за добродетель: "Урицкий,
" пишет Зиновьев, " был один из гуманнейших людей нашего времени.
Неустрашимый боец, человек, не знавший компромиссов, он вместе с тем был
человеком добрейшей души и кристальной чистоты".
Опять замечу: много некрологов было посвящено убитым министрам и
полицейским чиновникам царского времени, но я не помню, чтобы самый
последний продажный писака называл Плеве "одним из гуманнейших людей нашего
времени" или фон Валя "человеком добрейшей души и кристальной чистоты". Не
помню также, чтобы работа Герасимова и Курлова именовалась "бурной,
исполненной огня и силы деятельностью". Положительно, чувства приличия у
официозов самодержавного периода было много больше, а уверенности в
непроходимой глупости читателей " много меньше (...).
Урицкий был комический персонаж.
Мне приходилось его видеть. В моей памяти осталась невысокая, по-утиному переваливающаяся фигурка, на кривых, точно от английской
болезни, ногах, кругленькое лицо без бороды и усов, смазанный чем-то,
аккуратный проборчик, огромное пенсне на огромном носу грибом. Он походил на
комиссионера гостиницы, уже скопившего порядочные деньги и подумывающего о
собственных номерах для приезжающих, или на содержателя ссудной кассы,
который читает левую газету и держится передовых убеждений. Вид у него был
чрезвычайно интеллигентный; сразу становилось совершенно ясно, что все
вопросы, существующие, существовавшие и возможные в жизни, давно разрешены
Урицким по самым передовым и интеллигентным брошюрам; вследствие этого и
повисло раз и навсегда нa его лице тупо-ироническое самодовольное выражение.
В общем, вид у него был довольно противный, хотя и гораздо менее противный,
чем, например, у Троцкого или у Зиновьева. В Троцком все отвратительно " от
его острой улыбочки до приставных манжет, неизменно выскакивающих из рукавов
в патетические моменты речи. Физиономию Зиновьева я затруднился бы даже
описать в литературных выражениях [18]. Наружность Урицкого чрезмерного
отвращения не вызывала.
Не вызывала особо сильных чувств и его личность. Коммунисты, как
водится, изобразили его беззаветным рабом идеи, фанатиком большевистского
Корана. Сомневаюсь, чтобы это было так. Фанатик " комиссионер по продаже
леса! [19] И лицом Урицкий нимало не был похож на фанатика... Да и в самый
Коран он уверовал только за несколько месяцев до своего конца.
Урицкий всю жизнь был меньшевиком. В годы эмиграции он состоял чем-то
при Г. В. Плеханове, " кажется, личным секретарем. Покойный Плеханов,
подобно Ленину и Саре Бернар, любил окружать себя бездарностями.
У меньшевиков Урицкий никогда не считался крупной величиной [20]. В
1912 году он был, однако, избран в их Организационный комитет.
Избрание это произошло при следующих обстоятельствах, на которых, быть