"Рене Мориль Альберес. Рукопись, зарытая в саду Эдема [NF]" - читать интересную книгу автора

Рене Мориль Альберес.

Рукопись, зарытая в саду Эдема

Через несколько часов исчезнут обступающие меня стены свинцовой
камеры. Мне предложено записать на свежеприготовленных листах пергамента
все, что необходимо спасти и уберечь от забвения.
Сейчас раннее утро, а сегодня в полдень я, без книг и орудий,
окажусь нагим на безлюдной земле. По прикидке психологов еще года два я
буду вести себя как человек и помнить о прежней своей жизни. По
прошествии их я потеряю власть над собой, меня охватит исступление,
полубезумие.
Разве все это не случилось уже теперь? Девять месяцев минуло с тех
пор, как меня заперли одного в этой клетке, у меня возникла привычка
разговаривать вслух, иногда даже переходить на крик. Но я остаюсь пока
человеком, явившимся на свет в 1959 году от рождества Христова; сейчас
мне двадцать четыре года. И для того несчастного страдальца, каким я
стану через пару лет, я пишу отчет обо всем, что считаю нужным сообщить
самому себе.
В пору моей юности на вращающемся вокруг солнца земном шаре жили три
с лишним миллиарда человек. Накопленные нами знания были такими
обширными, что самые неспособные к учебе - до двадцати лет, а способные
- даже до тридцати тратили время на постижение всего, что открыли
предки. Мы без труда могли прокормить себя, могли также облететь вокруг
земли чуть ли не за один день. Однако большинство из нас лишь прозябало,
редко трогаясь с места; люди жили скученно, образуя миллионные
скопления, которые мы называли городами. По ночам там горели
разноцветные огни, мужчины и женщины собирались огромными толпами,
смеялись так, будто им и вправду было весело, а потом парочками
разбредались по темным закоулкам...
Меня никак нельзя было отнести к вершителям судеб человечества. Они
составляли малочисленный клан людей, с которыми я никогда не был знаком
лично: туда входили промышленники, политики, дипломаты, а еще -
генералы; они-то и решали, чем должны заниматься остальные. Эти люди
были непохожи на нас, даже разговаривали иначе; я убедился в этом, когда
мой двоюродный брат, очень толковый малый, дослужился до ранга советника
посольства и начал разъезжать по столицам мира.
А я занимал скромную должность бухгалтера швейной фабрики в городке
с населением около шестисот тысяч человек, в Кастельнодари. Я работал.
Работал по пять часов в день за массивным столом, поставленным возле
крохотного оконца. Мне нравилось, что зимой у нас жарко топят, часто я
распахивал окошко настежь.
Я так никогда и не узнал толком, чем занимались три с половиной
миллиарда людей, которые жили рядом: судить об этом было делом не моего
ума, мое мнение вообще мало что значило. Конечно, пять раз в день я
включал телевизор, и он показывал главные события, происходившие в мире,
остальные тоже включали его и в те же часы. Но увиденное не казалось мне
столько-нибудь важным: все люди были на одно лицо, и те, кто пели, и те,
кто молотили друг друга кулаками, и особенно те, кто мололи языком в
этом аппарате, который я недолюбливал, потому что от него слишком много