"Питер Альбано. Атака седьмого авианосца ("The Seventh Carrier" #5)" - читать интересную книгу автора

Брент, преодолевая боль и слабость, взглянул на "Зеро" Мацухары и
помахал другу. После всего, что пришлось пережить за последний час, - атак
"Мессершмиттов", гибели штурмана, невероятной ярости шторма - маленький
белый истребитель появился как символ спасения и защиты, как вестник
надежды на избавление от смертельной опасности. Он был уверен, что Хаюсы
уже нет в живых: со своего места Брент видел его изуродованную голову с
оторванным ухом и развороченной челюстью, видел кровь, залившую
штурманскую кабину. И когда самолет потряхивало, тело штурмана
перекатывалось грузно, как мешок с рисом.
Брент оглядел себя: вся грудь его бушлата была разодрана, раскаленная
добела магнезия трассирующей пули насквозь прожгла его, оставив черный
след на комбинезоне, свитере и белье. Он нерешительно ощупал эти дыры на
груди и скривился от боли, когда его рука наткнулась на длинную рану,
наискось пересекавшую грудь. Осколок полоснул его, словно клинок ножа.
Наверно, это был трассер - он вспомнил жгучую боль и характерный запах
горелого... Но кровь вроде бы унялась. А потерял он ее много - очень
много. Он чувствовал, сколько ее натекло и застыло в паху, на ягодицах и
ниже, на ногах. Потом Брент заметил белые лохмотья на палубе и понял, что
очередь попала в парашютный ранец и разнесла нейлон купола. Араб хорошо
прицелился, но ему не повезло. Брент усмехнулся, но тут же с тревогой
спросил себя, сможет ли он владеть оружием?
Он взялся за рукоять пулемета, попробовал двинуть стволом и застонал -
сотни раскаленных игл вонзились ему в живот и грудь. От холода боль
усиливалась, тело деревенело, мышцы то и дело сводило судорогой. "Во мне,
пожалуй, сидит несколько железок", - подумал он и, кривясь от боли,
попытался пошевелиться. Нет, он обездвижен. Эта мысль привела его в
бешенство: поражение было немыслимо, недопустимо, невозможно. Если опять
появятся "Мессершмитты", он будет драться, он не даст прикончить себя, как
барана... Глядя, как близко летит, обещая защиту, белый истребитель, он
вздохнул с облегчением: рядом - Йоси, лучший летчик на свете, и от
сознания этого к нему вернулись бодрость и уверенность, он сумел даже
выпрямить спину.
В какой жуткий шторм они попали!.. Он до сих пор весь исхлестан
дождевыми струями и вымок до нитки. Когда они влетели в грозовую тучу, ему
показалось, будто самолет попал в пасть рассвирепевшего зверя: мощный
поток восходящего воздуха подкинул машину кверху, завертел, швыряя из
стороны в сторону, закрутил ее, как бабочку, и от дикой болтанки Брента
чуть не стошнило. Вокруг все было сплошь затянуто черно-серой пеленой, и
понять, где они находятся, было невозможно: нельзя было даже определить,
несясь в этой безумной карусели, где верх, а где низ. Головокружительный
вихрь нарушил даже закон всемирного тяготения. И дождь не капал, не лил, а
низвергался в кабину толстыми струями: Брент чувствовал себя как человек,
оказавшийся в реке у подножия прорванной плотины.
Зрение и слух его были поражены одновременно ослепительными вспышками
молний и тяжкими, как залпы артиллерии главного калибра, ударами грома,
мучительно бившими по барабанным перепонкам. Брент мысленно попрощался с
жизнью: ему казалось, что он уже умер и входит в ворота ада. Ни один даже
самый гениальный пилот на свете не сумел бы удержать машину в этих вихрях,
кидавших ее то вниз, то вверх, под крупным, как булыжник, градом,
колотившим по плоскостям крыльев и фюзеляжа. Но ураган вместо того, чтобы