"Святослав Аладырев "Извек" (Княжье похмелье) [F]" - читать интересную книгу автора

пальцы. К чему гонять псов, пока они хозяину руки лижут, да за лакомый
кусок готовы любого порвать.
От созерцания дел таких, тоскливо становилось на душе честных ратников.
Чуяли сердцем, что быть худу великому, да не ведали как обойти. От того и
жил Сотник как накатит. Надо уезжать - уезжал с радостью, отдыхал от
княжьих пиров, с косыми взглядами и кознями. А приезжал с еще большей
радостью, соскучившись по веселым друзьям...
С мыслями о Киеве и доехал Извек до Вертеня - селища, прилепившегося к
краю дубравы на берегу небольшой речушки. Переговорив со старейшинами,
определился с постоем и прокормом. Зашел к кузнецу, условился, чтобы тот
сработал все необходимое для вооружения учеников. За седьмицу нашел
способное для засечных дел место, обустроил, нагородил пугал-истуканов,
целей для стрел и сулиц, заготовил жердей для копий, да навешал к деревьям
колод-маятников. Еще седьмицу приглядывал молодцов покрепче, порезвей, да
посмекалистей и, как только отшумели урожайные гульбища, взялся за дело.
Потекли долгие дни, заполненные бесконечными уроками ратоборческих
премудростей и хитростей кулачного боя. После первого снега сменили
колоды, истончившиеся и расщепленные неумелыми ударами топоров и копий. А
когда приблизился Карачун*, обветшала и размочалилась третья смена
пугал-истуканов. Настала пора, когда у парней проходит любопытство к
новому делу и первые навыки требуют отточки монотонными тяжелыми занятиями.
Дни проходили споро, да не спешили ночи. Непроглядная темень как мешком
накрывала Вертень, трещала мерзлыми древами, завывала вьюгами и засыпала
двери по самую крышу. Долгими ночами Сотник возвращался в родные места,
видел во сне крыши Киева, смеялся вместе с Эрзей и Мокшей, брел по берегу
Днепра со счастливыми Ясной и Рагдаем. Казалось, что скверный сон наконец
кончился, но всякий раз просыпался с безысходной тоской в сердце. Бездумно
лежал таращась в темноту, пока сизый рассвет не пробирался в избу,
высвечивая закопченную солому кровли.
Однако, время занятое натаскиванием Вертеньских молодцев незаметно шло и,
в конце концов, перевалило середину зимы. На Масленицу воспитанники уже
довольно лихо покувыркали зрелых мужей, слывших завзятыми кулачными
бойцами, а возникшие было обиды были быстро залиты медовухой. В самом
конце, на потеху собравшихся, Сотник выпустил нескольких учеников в
шеломах, толстых тулупах, со щитами и деревянными мечами. Народ
восторженно улюлюкал, глядя как румяные парни показывают воинский навык.
На бойцов уже смотрели с уважением. Пацаны помельче сгорали от зависти и,
наломав прутьев, норовили повторить увиденное. Девки украдкой
засматривались на Извека, но дружинник по простоте душевной не замечал их
внимания. Самим же красавицам, гоношиться с гостем покон не велел.
Дни становились длинней, мало-помалу урезая морозные вьюжные ночи. Извек
уже присмотрел полдюжины ловких ребят, которых повезет в Киев. К тому
времени как дороги освободятся от снега, каждый будет стоить трех-четырех
земляков обучавшихся вместе с ними. Предстояло раздать их семьям по горсти
гривен, как первое жалование сыновей. Это хоть как-то утешит горечь
расставания и смягчит потерю пары рабочих рук.
После Масленицы время пробежало, как весенний ручеек и скоро, по
зеленеющей траве, Сотник с молодыми дружинниками направились в Киев. Уже
за день до места, Извек ловил носом запахи знакомых земель, жадно
всматривался вдаль, где вот-вот должны были показаться родные холмы.