"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

различил подпись: "Федотов".
Командир роты в своем заявлении писал:


Замполиту, а также командиру 1-го взвода
лейтенанту т. Симакову

В случае моей смерти прошу положить мое тело в бруствер. Повторяю
приказ - стоять насмерть! Назад ни шагу!..


Я читал эти необычные заявления одно за другим. Разные имена, разные
фамилии - русские, казахские, грузинские, украинские, еврейские,
латышские... Разные почерка. Разный стиль...
Командир роты был прав. В строю находилось сто одиннадцать бойцов. Из
них живых - тридцать девять, мертвых - семьдесят два.
Перед простотой и значением открывшегося прежние подозрения
показались ничтожными, жалкими. Мне захотелось выбежать из землянки,
разыскать капитана Федотова, пожать ему руку и попросить прощения за мою
невольную бестактность, за несправедливые подозрения. Хотелось высказать
бойцам этой удивительной роты самые сердечные слова восхищения их
мужеством и стойкостью...
Да, как человек я порывался так поступить. Но именно так я поступить
и не мог. Я ведь был не просто человеком, не частным лицом. Я был
представителем штаба армии. В качестве такового я не имел права ни на один
из этих поступков. Каждый из них выражал бы одобрительное отношение к
тому, что я узнал. Притом не только мое, но и представляемой мною
инстанции. Но выражать одобрение или неодобрение командования армии, а тем
более командующего фронтом, которому тоже предстояло узнать о происходящем
здесь, я, разумеется, не мог.
Единственное, на что я имел бесспорное право, - это почтить память
погибших. Я встал, склонил голову и тихо проговорил: "Спите спокойно,
дорогие мои земляки. Вечная вам память и слава".
Я почувствовал, что слезы подступили к глазам. Из горла вырвался
звук, похожий на всхлип... Надо было тотчас взять себя в руки, успокоиться
и приступить к выполнению своих обязанностей.
Прежде всего я должен был составить объективное и точное донесение
обо всем увиденном в роте. Опыт приучил меня не спешить с высказыванием
личных впечатлений, возникающих под влиянием эмоций. Выводы должны
опираться на трезвый и спокойный анализ фактов.
Данный случай, столь исключительный и не укладывающийся ни в какие
привычные рамки, требовал особо тщательного и всестороннего осмысления.
Я не сомневался: убедить командование армии в том, что действия
капитана Федотова заслуживают одобрения, будет непросто. Как, например,
ответить на вопрос: в чем их военная целесообразность? А как будет
выглядеть вся эта история с точки зрения политической?
С этой стороны отнюдь не безразлично - осудить или одобрить то, что
здесь произошло. Осудить - значит свести дело к случаю, к сумасбродной
выходке одного командира роты. При этом можно не допустить широкой
огласки. Одобрить, напротив, означает разделить ответственность за