"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

прислонилась. Левую руку на груди держит и правой ее прикрывает. Улыбается
мне, будто в чем-то виновата.
- Вставай, - говорю, - Нюра, скоренько. Отчаливать отсюда надо.
А она сидит, не двигается.
- Нюра! Что ты! Что это с тобой, Нюра?!
- Прощай, Паша. Если что не так было...
Тут заметил я, что платье у нее под рукавами потемнело.
Закинул я карабин за спину, нагнулся, чтобы осторожно с земли ее
поднять.
- Как же это случилось? Как же это ты так, Нюра...
- По тебе он начал стрелять, Паша. Ну, поднялась я...
Схватил я Нюрку на руки и побежал. По полянам бегу. Через кусты
проламываюсь. Бегу, спотыкаюсь. Все приговариваю:
- Нюра, потерпи. Нюра, не умирай! В деревне Ульянка наш медсанбат
стоит, верст семь всего отсюда. Домчу тебя быстро. Не умирай, Нюра! Вместе
ведь нам с тобой быть надо.
Молчит Нюрка, улыбается. Один только раз на мое "потерпи" ответила:
"Не больно мне теперь, Паша. Остывает уже пуля. Сперва очень жгла. А
теперь уже остывает".
Я все бежал и бежал. Фрицы, видно, своих убитых обнаружили, но в
заросли не пошли. Стали мины кидать по площади. Мне не до мин этих было...
Когда умерла Нюрка, я не заметил. Тяжесть вдруг почувствовал.
Остановился. Глянул на ее лицо и увидел: нет больше Нюрки. Поднял я ее над
собой, как тогда, когда с грузовика ее снимал. Зажмурил глаза. Волосы ее
на лицо мне свесились, щекочут... И будто живая Нюрка...
- Нюрочка, - шепчу, - Нюра... Побыла бы ты еще живой.
Не слышит. Руки и ноги у нее повисли, качаются. Мертвая она вся.
Отнес я ее к большому дереву. Положил между корнями. Вынул из-под
фланелевки бескозырку, лицо ей накрыл. Наломал веток, временную могилку
над Нюркой сделал. Тут и вспомнил, что у Андрея лопатка саперная есть.
Пошел вас искать. Вот так на ваш бой и вышел...
Когда моряк замолчал, из моей груди готовы были вырваться слова самой
искренней боли и жалости. Но так и не вырвались... Сказались совсем
другие - пустые и глупые:
- Обидно все-таки подставить грудь под пулю какого-то повара...
- А вот Нюрка об этом не задумывалась, - оборвал меня Андрей. - Ты,
Павел, - продолжал он, - на том дереве, над могилкой, обязательно вырежи:
"Погибла в бою". У нас вот винтовки, гранаты. А у Нюрки у этой ничего не
было... Кроме сердца.
- А фамилию-то я у нее так и не успел спросить. Не знаю я ее
фамилии, - вздохнул Кратов.
- Доберешься до Стрельны - разыщи Нюркиных стариков, - посоветовал
Шведов. - По имени и по приметам укажут тебе их дом.
- Тоже верно. Ну, братва, пошел я.
Кратов поднялся.
- Лопатку могу взять?
- Бери, конечно. - Шведов протянул Кратову лопатку в зеленом
брезентовом футляре.
Моряк разомкнул пряжку, надел лопатку на ремень, вскинул на плечо
карабин и поднял трофейный автомат.