"Рюноскэ Акутагава. Счастье" - читать интересную книгу автора

- Не прочь уверовать? Или не прочь поторговать?
Старик засмеялся, и в углах его глаз собрались морщинки.
Чувствовалось, что он доволен, - глина, которую он мял, стала принимать
форму горшка.
- Помышлений богов - этого вам в ваши годы не понять.
- Пожалуй что не понять, так вот я и спросил, дедушка.
- Да нет, я не о том, посылают ли боги счастье или не посылают. Не
понимаете вы того, что именно они посылают - счастье или злосчастье.
- Но ведь если оно уже выпало тебе на долю, чего же тут не понять,
счастье это или злосчастье?
- Вот этого-то вам как раз и не понять!
- А мне не так непонятно, счастье это или злосчастье, как вот эти
твои разговоры.
Солнце клонилось к закату. Тени, падавшие на улицу, стали чуть
длиннее. Таща за собой длинные тени, мимо занавески прошли две торговки с
кадками на голове. У одной в руке была цветущая ветка вишни, вероятно -
подарок домашним.
- Говорят, так было и с той женщиной, что теперь на Западном рынке
держит лавку с пряжей.
- Вот я и жду не дождусь рассказа, дедушка!
Некоторое время оба молчали. Подмастерье, пощипывая бородку,
рассеянно смотрел на улицу. На дороге что-то белело, точно блестящие
ракушки: должно быть, облетевшие лепестки цветов с той самой ветки вишни.
- Не расскажешь, а, дедушка? - сонным голосом проговорил подмастерье
немного погодя.
- Ну ладно, так и быть, расскажу. Только это будет рассказ о том, что
случилось давным-давно. Так вот...
С таким вступлением старик-гончар неторопливо начал свое
повествование. Он говорил степенно, неторопливо, как может говорить только
человек, не думающий о том, долог ли, короток ли день.
- Дело было лет тридцать-сорок тому назад. Эта женщина, тогда еще
девица, обратилась с молитвой к этой самой Каннон-сама в храме Киёмидзу.
Просила, чтоб та послала ей мирную жизнь. Что ж, у нее как раз умерла
мать, единственная ее опора, и ей стало трудно сводить концы с концами,
так что молилась она не зря.
Покойная ее мать раньше была жрицей в храме Хакусюся и одно время
пользовалась большой славой, но с тех пор, как разнесся слух, что она
знается с лисой, к ней никто почти больше не ходил. Она была моложавая,
свежая, статная женщина, а при такой осанке - что там лиса, и мужчина
бы...
- Я бы лучше послушал не о матери, а о дочери...
- Ничего, это для начала. Ну, когда мать умерла, девица одна своими
слабыми руками никак не могла заработать себе на жизнь. До того дошло, что
она, красивая и умная девушка, робела из-за своих лохмотьев даже в храме.
- Неужто она была так хороша?
- Да. Что нравом, что лицом - всем хороша. На мой взгляд, ее не
стыдно было бы показать где угодно.
- Жаль, что давно это было! - сказал подмастерье, одергивая рукав
своей полинялой синей куртки.
Старик фыркнул и не спеша продолжал свой рассказ. За домом в