"Рюноскэ Акутагава. Носовой платок" - читать интересную книгу автора

висевший прямо перед ним фонарь-гифу. Вероятно, всякому случалось бывать в
таком положении, и в подобных случаях ожидание более неприятно хозяину,
который заставляет ждать, чем гостю, которого заставляют ждать. Впрочем,
поскольку речь идет о профессоре, очень заботившемся о соблюдении своего
достоинства, незачем особо оговаривать, что так обстояло всегда, даже если
дело касалось и не такой незнакомой гостьи.
Выждав надлежащее время, профессор отворил дверь в приемную. Войдя,
он выпустил дверную ручку, и почти в то же мгновение женщина лет сорока
поднялась со стула ему навстречу. Гостья была одета в легкое кимоно
лиловато-стального цвета, настолько изысканное, что профессор даже не мог
его оценить; и там, где хаори из черного шелкового газа, слегка
прикрывавшее грудь, расходилось, виднелась нефритовая застежка на поясе в
форме водяного ореха. Что волосы у гостьи уложены в прическу "марумагэ" -
это даже профессор, обычно не обращавший внимания на подобные мелочи,
сразу заметил. Женщина была круглолица, с характерной для японцев янтарной
кожей, по всей видимости - интеллигентная дама, мать семейства. При первом
же взгляде профессору показалось, что ее лицо он уже где-то видел.
- Хасэгава, - любезно поклонился профессор: он подумал, что если они
с гостьей уже встречались, то в ответ на его слова она об этом скажет.
- Я мать Нисиямы Конъитиро, - ясным голосом представилась дама и
вежливо ответила на поклон.
Нисияму Конъитиро профессор помнил. Это был один из студентов,
писавших статьи об Ибсене и Стриндберге. Он, кажется, изучал германское
право, но со времени поступления в университет занялся вопросами идеологии
и стал бывать у профессора. Весной он заболел воспалением брюшины и лег в
университетскую больницу; профессор раза два его навещал. И не случайно
профессору показалось, что лицо этой дамы он где-то видел. Жизнерадостный
юноша с густыми бровями и эта дама были удивительно похожи друг на друга,
словно две дыни.
- А, Нисияма-кун... вот как! - Кивнув, профессор указал на стул за
маленьким столиком: - Прошу.
Извинившись за неожиданный визит и вежливо поблагодарив, дама села на
указанный ей стул. При этом она вынула из рукава что-то белое, видимо
носовой платок. Профессор сейчас же предложил ей лежавший на столе
корейский веер и сел напротив.
- У вас прекрасная квартира.
Дама с преувеличенным вниманием обвела взглядом комнату.
- О нет, разве только просторная.
Профессор, привыкший к таким похвалам, пододвинул гостье холодный
чай, только что принесенный горничной, и сейчас же перевел разговор на
сына гостьи.
- Как Нисияма-кун? Особых перемен в его состоянии нет?
- Н-нет...
Скромно сложив руки на коленях, дама умолкла на минуту, а потом тихо
произнесла, - произнесла все тем же спокойным, ровным тоном:
- Да я, собственно, и пришла из-за сына, с ним случилось несчастье.
Он был многим вам обязан...
Профессор, полагая, что гостья не пьет чай из застенчивости, решил,
что лучше самому подать пример, чем назойливо, нудно угощать, и уже
собирался поднести ко рту чашку черного чая. Но не успела чашка коснуться