"Фома Аквинский. О единстве интеллекта против аверроистов (глава 1)" - читать интересную книгу автора

души, которая есть акт тела.

13. И то, что он назвал потенцию этой души интеллектом, и что, более
того, вышеизложенное определение души обще всем вышеупомянутым частям,
следует из его вывода: "Итак, ясно, что таким же образом при всех
обстоятельствах - единым будет смысл души и [геометрической] фигуры: ведь
как там нет фигуры помимо треугольника и производных от него [фигур], так и
здесь нет души помимо вышеперечисленных [ее способностей]" [22].
Следовательно, не надо искать другой души, помимо той с вышеуказанными
[способностями], которой обще определение, упомянутое выше. Аристотель
больше не упоминает об интеллекте во 2-ой [книге], разве только добавив чуть
ниже, что "совсем немного [существ обладают] рассуждением и размышлением"
[23], то есть весьма малое количество, как будет видно в дальнейшем.

14. Но поскольку существует большая разница в отношении способа
действия между интеллектом и воображением, он добавляет: "что касается
созерцательного интеллекта, то речь о нем особая" [24]. В самом деле, он
откладывает исследование этого вопроса до 3-ей [книги]. Чтобы никто не мог
сказать так, как это превратно толкует Аверроэс, будто Аристотель потому
говорит, что о созерцательном интеллекте речь особая, что интеллект "не есть
ни душа, ни часть души" [25], но это исключает сразу же в начале 3-ей
[книги], где он вновь берется за анализ интеллекта. Ведь он говорит "о части
души, при помощи которой душа познает и разумеет" [26]. И никому не следует
полагать так, будто это говорится только в отношении того, что возможностный
интеллект отделен от интеллекта в действии, как пригрезилось некоторым. Ведь
это сказано еще прежде, чем Аристотель стал доказывать существование
интеллекта в возможности и интеллекта в действии: поэтому он говорит здесь
интеллектуальная часть в общем, согласно чему он соединяет и действующий и
возможностный, также как ранее во 2-ой [книге] он ясно отличил интеллект от
других частей души, как уже было сказано.

15. И надо отметить удивительную тщательность и последовательность в
анализе Аристотеля. В 3-ей [книге] он начинает свое рассуждение об
интеллекте, [возвращаясь к вопросам], которые он оставил неопределенными во
2-ой [книге]. В отношении интеллекта ранее остались две неопределенные
[проблемы]. Во-первых, отделяется ли интеллект от других частей души только
по своему смыслу или также пространственно - [вопрос], оставленный им
неопределенным, когда он сказал "относительно интеллекта и способности, к
умозрению еще нет ясности" [27]. И он опять задается этим вопросом, когда
говорит: "или он отдельно существует", то есть от других частей души, "или
неотделим по величине (magnitudine), но лишь в уме" [28]. То, что он
называет здесь отделимым по величине, не что иное, как то, что говорилось
выше: отделимый пространственно.

16. Во-вторых, он оставил неразрешенным вопрос об отличии интеллекта от
других частей души, сказав затем: "О созерцательном же интеллекте речь
особая" [29]. Но он тотчас приступает к этому вопросу, когда говорит
"необходимо рассмотреть, что это за различие он имеет" [30]. Однако он
намеревается определить это различие таким образом, чтобы оно могло
соответствовать либо одному, либо другому из двух предположений, то есть