"Борис Акунин "Ф.М." (том 2) " - читать интересную книгу автора

Он сделал паузу, но ответа не дождался и, сам себе кивнув, продолжил:
- Кругом перед Авдотьей Романовной виноват, сам это признаю и посыпаю
голову пеплом. Но даже самый закоренелый злодей и грешник не может быть
лишен возможности на исправление содеянного им зла...
- Затем и в Петербург за ней притащились? - язвительно перебил его
Родион Романович. - Чтобы посыпать голову пеплом?
Свидригайлов остался все столь же невозмутим.
- И за этим тоже. Имею, впрочем, еще одну цель, но о ней, с вашего
позволения, чуть позже. Пока же сообщу, что положение мое за последние дни
сильно переменилось. Супруга моя Марфа Петровна скоропостижно скончалась,
так что я теперь совершенно свободен.
Раскольников посмотрел на него с каким-то жадным любопытством.
- Уходили что ли, супругу-то? Вы ведь из душегубов. Я давеча когда
сестру провожал, она мне про вас кое-что порассказала.
- Что же? - заинтересовался Аркадий Иванович, пропустив мимо ушей
вопрос насчет супруги.
- Какие про вас слухи ходят. Что вы в бывшей петербургской жизни до
худших степеней разврата опускались и что будто бы через вас некая
глухонемая девочка четырнадцати лет руки на себя наложила...
- А, это про племянницу моей старой знакомой Гертруды Карловны
Ресслих, - светским тоном заметил Свидригайлов. - Несчастное, забитое было
создание. Гертруда Карловна - дама довольно жестокосердная, с сиротой
обходилась неважно, вот та и... Впрочем, душевно была нездорова, этот факт
полицией признан, и дело было закрыто. Что еще о моих предполагаемых
злодействах сообщила вам Авдотья Романовна?
- Еще про слугу вашего, которого вы насмешками и издевательствами тоже
до петли довели, - ухмыльнулся Раскольников - ему, похоже, очень хотелось
выбить невозмутимого собеседника из равновесия.
Было и такое. - Аркадий Иванович безмятежно вздохнул. - Шесть лет
назад, еще до эмансипации. Жил у меня слуга, Филипп. Нравился я ему очень,
уж не знаю отчего. Вел со мной доверительные беседы. Странный был типаж,
доморощенный философ. Наподобие принца датского, всё задавался вопросом
"быть иль не быть" и так ли уж страшна смерть, чтоб ради нее "сносить удары
стрел враждующей Фортуны". Говорил, что после смерти, может, всё самое
интересное и начинается. Мол, помрешь, и в тот же миг вдруг да вновь
возродишься в каком-нибудь совсем ином месте, хоть бы в самой Америке. -
Удивительно, но Свидригайлову было вроде как приятно вспоминать эту
историю. - А я в ту пору ужасно скучал в деревенской глуши. Ну, и начал его
поддразнивать. Мол, на словах-то ты герой, а на деле трус и дурак дураком.
Уж коли так любопытно, так чего проще бы? И прочее подобное. Только с
русской душой шутки плохи, она разумных пределов не знает... Оставил мне
Филька мой записку, следующего содержания - я слово в слово запомнил: "Я
теперича вона где, а дурак дураком, Аркадий Иваныч, получаетесь вы". Только
всего и было. - Свидригайлов потер пальцами голову сфинкса на своей трости и
поглядел Родиону Романовичу прямо в глаза - Ну, насчет вашего вопроса про
Марфу Петровну, чтоб вы не вообразили, будто я уклоняюсь, отвечу:
медицинское следствие обнаружило апоплексию, да ничего другого и обнаружить
не могло... Раскольников засмеялся.
- Ну, разумеется. И что же вы теперь, новоиспеченный вдовец? К моей
сестре руки просить приехали? То есть не поездкой на воды будете соблазнять,