"Борис Акунин "Ф.М." (том 2) " - читать интересную книгу автора

Приборы толком разложить не умеет! В благородных домах вилку кладут вот так,
а ложку вот этак, и тут бы еще батистовую салфеточку кувертиком свернуть, да
где взять салфетки... Не так, не так, дай я! - тут же отпихивала она девушку
костлявым локтем. - Ничего без меня не можешь! Вот умру я, недолго осталось,
как ты с сиротками управишься? Братика побираться пустишь, а сестренки, как
ты, на панель пойдут?
Две или три небритые рожи, с предвкушением глядевшие на расставленные
по "скатерти" штофы, радостно загоготали, и гнев Катерины Ивановны обратился
на насмешников, что дало Соне маленькую передышку.
Пока мачеха бранилась на оскорбителей и грозила, что не позовет их к
столу, девушка нарезала булки и колбасу, разложила покрасивее ранние кислые
яблоки и воткнула в пустую бутылку букетик ромашек. Нужно было торопиться,
уже подступал назначенный час сбора гостей.

***

А тем временем в приличнейшем и опрятнейшем из отсеков этой весьма
неприличной и неопрятной квартиры Андрей Семенович Лебезятников развлекал
прогрессивным разговором своего временного жильца, того самого Петра
Петровича Лужина, с которым читатель уже имел удовольствие встречаться.
Приехав в Петербург и пока еще не обставив своего будущего семейного
гнездышка, Петр Петрович из видов экономии поселился у своего младшего
товарища и подопечного, при котором в не столь давние времена состоял
опекуном и потому чувствовал себя вправе обременить.
Андрей Семенович, впрочем, был только рад, поскольку за время, прожитое
в столице, успел до предела наполниться прогрессивнейших идей, которыми ему
не терпелось впечатлить провинциального знакомца.
Итак, Лебезятников (худосочный и золотушный человечек малого роста,
где-то служивший и ДО странности белокурый, с бакенбардами, которыми он
очень гордился, и в очочках на подслепых глазках) с азартом пересказывал
Петру Петровичу одну из самых новых теорий общественного устройства,
согласно которой выходило, что все люди абсолютно между собою равны и потому
каждый из них в отдельности никакой особой самоценности не имеет, зато
взятое вместе как биологический вид человечество может сотворить на земле
подлинные чудеса.
В качестве научного примера Андрей Семенович принялся описывать в
высшей степени разумную и согласованную жизнь муравьев в муравейнике, причем
ушел в зоологические подробности, делавшие честь если не его уму, то его
начитанности.
Лужин, впрочем, молодого человека не слушал. Он досчитывал на столе
купюры из пачки, полученной в банке, и тихонько напевал под нос. Петру
Петровичу только что, с час назад, сделалась известна, от того же Андрея
Семеновича, история мармеладовского семейства. Повествование о гибели
пропившегося чиновника Лужин слушал вполуха, равно как и рассказ о его
дочери, пошедшей в проститутки, чтобы содержать семью (в Соне Лебезятников
видел прообраз свободной от предрассудков женщины будущего). Но когда
молодой человек упомянул фамилию бедного студента, на чье пожертвование
вдова устроила и похороны, и поминки, Петр Петрович вздрогнул и далее слушал
очень-очень внимательно, да еще и вопросов назадавал, причем особенно
интересовался, хороша ли собою желтобилетная девица и точно ли студент отдал