"Борис Акунин. Зеркало Сен-Жермена" - читать интересную книгу автора

голову пригласить пустоголового лейб-гусара на должность управляющего
ссудно-кредитным товариществом!
Томский: Будь проклят день, когда я поддался на ваши посулы! Две
тысячи жалованья! Выезд четверкой! Служебный особняк! Тьфу, презренная
Мамона! Если б не вы, я б уже в полковники вышел, эскадрон получил!

Входят двое мастеровых, выносят секретер. Возвращаются за креслами.

Солодовников: И не думайте, сударь мой, что вы отделаетесь от меня
этими деревяшками! Я получу с вас все положенные репарации, до последней
копейки-с! А нет, так извольте в тюрьму! На каторгу! В Сибири вам
усишки-то нафабрят! Воротнички-то накрахмалят! А не хотите извольте
репарацию, да-с!
Томский: Помилуйте, Солодовников, где я вам возьму сто тысяч? Я же
вам честно-откровенно, как мужчина мужчине! Вы должны меня понять! Тут
вопрос страсти лютой, нерассуждающей, африканской!
Солодовников: Где возьмете? У супруги вашей, Зинаиды Аркадьевны.
Пусть драгоценности свои заложит. Или у папеньки попросит.
Томский: Никогда! Это бесчестно! Лучше на каторгу!

Рабочие выносят письменный стол, предварительно сняв с него и
поставив на пол бутылку с бокалом. Со стола падает увесистый адрес в
кожаном переплете.

Солодовников: А растрата честно? На денежки пайщиков цыганок в
Отрадное возить честно? Так порядочные коммерсанты не поступают.
Выбирайте: Сибирь или полная репарация.
Томский: Ре-па-ра-ция. Словечко-то какое мерзкое. Так и несет
двадцатым веком. (Тоже тычет пальцем на часы.) В нашем, девятнадцатом в
ходу все больше было слово "сатисфакция". Ну хорошо: я, Константин
Томский, чересчур вольно обошелся с кассой, вы, председатель совета
пайщиков ссудно-кредитного общества "Добрый самарянин" почитаете себя
оскорбленным и жаждете отмщения. Отлично! Вызовите обидчика на дуэль, как
это принято у благородных людей. Так нет же судебным постановлением
размахиваете, каторгой грозите! Купчишка, жалкий арифмометр!

Мастеровые подходят к зеркалу, берутся за раму.

Томский: Не сметь! (Отталкивает мастеровых.) Хамскими руками! Не
позволю! Это зеркало Сен-Жермена! Подарок графа моей прапрабабке Анне
Федотовне! Оно волшебное! У нас в роду верят, что, если в Новый год на
шестом ударе часов чокнуться с зеркалом бокалом шампанского...
Солодовников (беря бутылку)'. Пожалуй, шампанское тоже заберу Ишь,
"Клико", двадцатилетнее. Четвертной за бутылку. Мой, заметьте, четвертной.
Томский (бросается на него, отбирает бутылку):
Не сметь! Пока еще мой век! До вашего, двадцатого, (мельком
оглядывается на часы), три минуты! Вон отсюда, человек будущего!

Выталкивает за дверь Солодовникова и мастеровых, запирается.