"Даниил Павлович Аксенов. Арес" - читать интересную книгу автора

насчет лиц весьма удачен, господин Цицерон. Удивительно, что он еще скажет?'
- И в том, что я скажу, нет ничего удивительного. Никто не может читать
мысли. Эх, сколько достойных людей на самом деле заболели из-за недостойных
подозрений. Вы, люди, такие прямолинейные. Думаете, что весь мир вращается
вокруг вас. Вот скажи, зачем кому-то следить за твоими мыслями? Ты - великий
поэт, философ, музыкант? Не думаю. Мы уже даже выяснили, что ты и не актер
вовсе. Что ценного в твоих мыслях? Что они могут дать миру, твоим или моим
врагам? Хотя нет, моим врагам, если таковые тут есть, они как раз могут
многое дать. Но даже я спокоен на этот счет.
Этого Антипов уже не мог вынести. Скорбь скорбью, но в мании величия
его еще никто не упрекал. Да и не существовало ее, этой мании. Он никогда не
был даже отличником, хотя точно знал, что стоит ему немного поднапрячься, и
признание преподавателей посыпется на него как из рога изобилия. Но
напрягаться не хотелось. Его грела, как и многих подобных ему, тайная мысль
о своем огромном потенциале. Грела из года в год, и приятное тепло,
излучаемое ею, сопровождало бы его не одно десятилетие, если бы не досадное
происшествие на раскопках.
- Так что, это все на самом деле? - наконец решил поинтересоваться
вслух Виктор. - Тебя зовут Арес? Тот самый Арес?
- Тот да не тот, мой друг. Тот, потому что у меня еще сохранились имя и
воспоминания. А не тот, потому что от прежней силы остались лишь крохи.
Жалкие крохи, которые заставляют меня так долго все объяснять никчемному
актеришке, вместо того, чтобы сделать большой вклад в местную культуру и
испепелить его на месте.
- Меня испепелить? - уточнил Антипов.
- Тебя, мой друг, тебя, - ласково продолжал голос. - Печально
наблюдать, как несмотря на все сказанное, ты все еще стоишь в той же
горестной позе и говоришь так, словно жуешь траву, давно уже разжеванную
коровой и выплюнутую через день после проглатывания.
Виктор отошел от дерева. Он поймал себя на том, что все еще
оглядывается по сторонам, пытаясь определить источник голоса. Абсолютно
ничего не обнаруживалось.
- Но акцент я не могу убрать, - ответил студент. - Для этого нужно
общаться долгое время с носителями языка. А они уже все умерли.
- Ты просто старайся, - посоветовал невидимый собеседник. - А за
временем дело не станет. Мы с тобой еще много раз будем беседовать. Ты
начнешь тренировать речь, а я - терпение. Видит Зевс, если бы мне удалось
бросить копье, когда ты стоял у дерева в той позе, то я бы пришпилил тебя к
нему. И тогда Фидий смог бы все-таки изваять статую под названием 'Он
раздражал Ареса'.
Вот теперь и здравый смысл подсказал Антипову, что он вряд ли говорит с
собственной галлюцинацией. Ему было очень сложно представить себе глюк,
который угрожает проткнуть его холодным оружием.
- Почему это мы будем еще много беседовать? - осведомился Виктор,
которому совершенно не понравилась перспектива остаться с собеседником до
того момента, когда тот наконец сможет бросить копье. - Да и вообще, что
происходит? Я ведь имею право знать, что происходит, не так ли?
- Имеешь, мой друг. Люди вообще имеют право на многое, но почему-то
хотят лишь денег. Ты будешь сам спрашивать или тебе вкратце рассказать?
- Лучше рассказать, - Антипов не был уверен в своей способности задать