"С.Т.Аксаков. Очерки и незавершенные произведения " - читать интересную книгу автора

горой последние бледные лучи закатившегося солнца - уже огромная снеговая
туча заволокла большую половину неба и посыпала из себя мелкий снежный прах;
уже закипели степи снегов; уже в обыкновенном шуме ветра слышался иногда как
будто отдаленный плач младенца, а иногда вой голодного волка. "Поздно,
ребята! - закричал старик. - Стой! нечего гнать и мучить понапрасну лошадей.
Поедем шагом. Если не собьемся с дороги, авось бог помилует. Петрович, -
сказал он, оборотясь к высокому плотному мужику, также немолодому, - поезжай
сзади; твой гнедко хоть не боек, зато нестомчив, не отстанет, да и ты не
задремлешь. Гляди в оба, чтобы кто не отстал да в сторону по дровяной или
сенной дороге не отбился, а я поеду передовым!" С большим трудом перетащили
стариков воз вперед, а лошадь Петровича, столкнув с дороги в сторону,
объехали, потом вытащили ее из сугроба, и Петрович стал задним. Старик снял
рысий малахай, вымененный у башкирского кантонного старшины на жирную
молодую лошадь, в осеннюю гололедицу переломившую ногу, помолился богу и,
сев на воз: "ну, серко! - сказал хотя невеселым, но твердым голосом, -
выручал ты меня не один раз, послужи и теперь, не сшибись с дороги..." - и
обоз поехал шагом.
Снеговая белая туча, огромная, как небо, обтянула весь горизонт и
последний свет красной, погорелой вечерней зари быстро задернула густою
пеленою. Вдруг настала ночь... наступил буран со всей яростью, со всеми
своими ужасами. Разыгрался пустынный ветер на приволье, взрыл снеговые
степи, как пух лебяжий, вскинул их до небес... Все одел белый мрак,
непроницаемый, как мрак самой темной осенней ночи! Все слилось, все
смешалось: земля, воздух, небо превратились в пучину кипящего снежного
праха, который слепил глаза, занимал дыханье, ревел, свистал, выл, стонал,
бил, трепал, вертел со всех сторон, сверху и снизу, обвивался, как змей, и
душил все, что ему ни попадалось.
Сердце падает у самого неробкого человека, кровь стынет,
останавливается от страха, а не от холода, ибо стужа во время буранов
значительно уменьшается. Так ужасен вид возмущения зимней северной природы.
Человек теряет память, присутствие духа, безумеет... и вот причина гибели
многих несчастных жертв.
Долго тащился наш обоз с своими двадцатипудовыми возами. Дорогу
заносило, лошади беспрестанно оступались. Люди по большей части шли пешком,
увязали по колено в снегу; наконец, все выбились из сил; многие лошади
пристали. Старик видел это, и хотя его серко, которому было всех труднее,
ибо он первый прокладывал след, еще бодро вытаскивал ноги - старик остановил
обоз. "Други, - сказал он, скликнув к себе всех мужиков, - делать нечего.
Надо отдаться на волю божью; надо здесь ночевать. Составим возы и
распряженных лошадей вместе, кружком. Оглобли свяжем и поднимем вверх,
оболочем их кошмами, сядем под ними, как под шалашом, да и станем дожидаться
свету божьего и добрых людей. Авось не все замерзнем!"
Совет был странен и страшен; но в нем заключалось единственное средство
к спасенью. По несчастью, в обозе были люди молодые, неопытные. Один из них,
у которого лошадь менее других пристала, не захотел послушаться старика.
"Полно, дедушка! - сказал он. - Серко-то у тебя стал, так и нам околевать с
тобой? ты уже пожил на белом свету, тебе все равно; а нам еще пожить
хочется. До умета верст семь, больше не будет. Поедем, ребята! Пусть дедушка
останется с теми, у кого лошади совсем стали. Завтра, бог даст, будем живы,
воротимся сюда и откопаем их". Напрасно говорил старик, напрасно доказывал,