"Константин Сергеевич Аксаков. Три критические статьи г-на Имрек" - читать интересную книгу автора

безобразные, страшные провидения. Запоздаешь, бывало, на прогулке, отстанешь
от других, идешь одна, спешишь, - жутко! Сама дрожишь как лист; вот,
думаешь, того и гляди, выглянет кто-нибудь страшный из-за того дупла; между
тем ветер пронесется по лесу, загудит, зашумит, завоет так жалобно, сорвет
тучу листьев с чахлых веток, закрутит ими по воздуху, и за ними длинною,
широкою, шумною стаей с диким пронзительным криком пронесутся птицы, так что
небо чернеет и все застилается ими. Страшно станет, а тут, точно как будто
заслышишь кого-то, чей-то голос, как будто кто-то шепчет: "Беги, беги, дитя,
не опаздывай; страшно здесь будет тотчас, беги дитя!" - ужас пройдет по
сердцу, и бежишь; - бежишь так, что дух занимается. Прибежишь, запыхавшись,
домой; дома шумно, весело; раздадут нам всем детям работу, горох или мак
шелушить. Сырые дрова трещат в печи; матушка весело смотрит за нашей веселой
работой; старая няня, Ульяна, рассказывает про старое время или старинные
сказки про колдунов и мертвецов. Мы, дети, жмемся подружка к подружке, а
улыбка у всех на губах. Вот вдруг замолчим, разом... чу! шум! как будто
кто-то стучит! - Ничего не бывало; это гудит самопрялка у старой Фроловны;
сколько смеху бывало! А потом ночью не спим от страха; находят такие
страшные сны. Проснешься, бывало, шевельнуться не смеешь и до рассвета
дрогнешь под одеялом. Утром встанешь свежа как цветочек. Посмотришь в окно:
морозом прохватило все поле; тонкий, осенний иней повис на обнаженных
сучьях; тонким как лист льдом подернулось озеро; встает белый пар по озеру;
кричат веселые птицы. Солнце светит кругом яркими лучами, и лучи разбивают в
стекло тонкий лед. Светло, ярко, весело. В печке опять трещит огонек;
подсядем все к самовару, а в окна посматривает продрогшая ночью черная наша
собака Полкан и приветливо махает хвостом. Мужик проедет мимо окон на бодрой
лошадке в лес за дровами. Все так довольны, так веселы! На гумнах запасено
много-много хлеба; на солнце золотятся крытые соломой скирды
большие-большие; отрадно смотреть! И все спокойны, все радостны; всех
господь благословил урожаем; все знают, что будут с хлебом на зиму; мужичок
знает, что семья и дети его будут сыты; - оттого по вечерам и не умолкают
звонкие песни девушек и хороводные игры, оттого все с благодарными слезами
молются в доме божьем в праздник господен! Ах какое золотое-золотое было
детство мое!.." (стр. 121, 122, 123 и 124).

Замечательно мнение Девушкина, когда он прочел "_Шинель_" Гоголя: он
обиделся; это кажется нам натянутым. Девушкин обижается за то, что бедный
чиновник выставлен в смешном, обидном для него виде, и невольно узнает в нем
хотя отчасти себя. Он обижается будто бы за то, что не показана в нем
хорошая сторона его. Странно! Нам кажется совершенно напротив. Именно в этом
жалком бедном чиновнике, несмотря на низкую степень, на которой стоит он,
Гоголь видит человека, и пробуждает это же чувство в читателе; не только не
унижен, но возвышен этот бедный ничтожный чиновник во имя человеческого
братского чувства. Но выпишем лучше эти живые, многознаменательные строки
Гоголя, которых не забудут люди и сохранят, как великое свое достояние,
возвышающее человека, - строки, в глубокий живительный смысл которых долго и
долго надо вникать. Вот они:
"Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под
руку, мешая заниматься своим делом, он (Акакий Акакиевич) произносил:
"Оставьте меня, зачем вы меня обижаете".
И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были