"Майкл Александр Айснер. Крестоносец " - читать интересную книгу автора

В связи с такими обстоятельствами моего рождения я вынужден был жить
среди прислуги, пока мне не исполнилось девять лет. Думаю, следует отметить,
что я никогда не чувствовал себя их ровней, да и они тоже, по-моему, не
считали меня своим. Даже старшие слуги относились ко мне с почтением,
причитающимся более высокородному человеку. Например, все слуги спали
вповалку на каменном полу кухни, в то время как мне оставляли отдельное
место под кухонным столом.
Иногда ночами на кухне бывало очень холодно. Я до сих пор помню, как
просыпался в кромешной тьме, в самый разгар зимы, без одеяла и ждал восхода
солнца, чтобы хоть немного согреться. Я дышал на окоченевшие пальцы и мечтал
о хлебных крошках - остатках монашеской трапезы, - которые хоть слегка
заглушат нестерпимый голод.
Но однажды случилось чудо. На мой девятый день рождения аббат Педро
сделал меня вновь обращенным. Я стал полноправным служителем монастыря -
первым и единственным из местных жителей.
Во время одного из монастырских собраний аббат Педро представил меня
другим монахам. Я стоял на коленях рядом с теми самыми мальчиками, которым
еще накануне подавал ужин, и коричневая шерсть моего нового одеяния казалась
мне нежной, как шелк. Ряса была почти новой - прежде она принадлежала
монаху, почившему от болезни месяц назад. Но монах прожил среди нас совсем
недолго, поэтому одежда его осталась в прекрасном состоянии. Конечно,
усопший был значительно старше меня, поэтому ряса была мне велика. Я очень
осторожно подвернул рукава, чтобы они не собрались в некрасивые складки,
какие я часто видел на одежде других монахов.
После ежедневного прочтения главы из устава святого Бенедикта аббат
представил меня моим товарищам.
- Поприветствуем Лукаса, - сказал он, - как поприветствовал бы отец
вернувшегося в отчий дом блудного сына.
Мое посвящение в монахи аббат объявил искуплением грехов прошлого и
символом духа прощения, которым был славен наш монастырь. Я был благодарен
судьбе, позволившей мне занять надлежащее место в божественной вселенной, и
был исполнен решимости доказать аббату, что достоин его доверия.
Но, кажется, я отвлекся от главной цели моего повествования.
Моя рукопись призвана стать картой души Франциско, описанием его
духовной борьбы, а вовсе не оценкой достижений таких смиренных служителей
Господа, как я.
Итак, моя дружба с Франциско началась в капитуле. Думаю, Франциско
почувствовал мое прирожденное благородство и оценил мой талант собеседника.
Он первым вступил со мной в разговор, и я живо помню его первое замечание:
- Кажется, брат Лукас, твоя ряса тебе немного великовата, - с улыбкой
произнес он.
Вскоре длинные нелегкие минуты в капитуле превратились для меня в нечто
совершенно противоположное - я с нетерпением ждал каждой возможности
поговорить с моим другом... Признаюсь, Франциско был моим единственным
другом - если не считать аббата Педро, моего благодетеля.
В первый же год пребывания Франциско в монастыре наши с ним отношения
переросли в глубокое взаимное уважение и тесную духовную связь.
Единственное, что мешало нашему общению, - это склонность остальных
послушников встревать в наши беседы. Иногда радушное поведение Франциско как
бы приглашало тех монахов, что не примыкали ни к одной фракции, вступить с