"Эдвард Айронс. Тигровая луна" - читать интересную книгу автора

развитой мускулатурой, придававшей уверенность. Рядом с ним, тяжело вздымая
бока, лежал тигр. У мужчины были необыкновенно синие глаза. Его лицо сильно
обгорело на солнце, на нем была походная форма, а на ремне, рядом с флягой,
висел револьвер. Мужчина казался жестоким, чрезвычайно опасным, но улыбался
он ей совсем по-иному. Револьвер был американский. Это она могла определить
точно, ее этому учили, и внезапно на нее нахлынули сомнения.
- Кто вы? - прошептала она. - Что вам от меня нужно?
- Я пришел забрать вас отсюда.
- Но кто вы?
- Меня зовут Сэм Дюрелл, - ответил мужчина.

2

Дюрелл вылетел из Женевы в Тегеран четыре дня назад. Его предупредили
за тридцать минут до отлета, пообещав по пути, в Стамбуле, передать
инструкции. Подобное начало его ничуть не обеспокоило. Он привык к
чрезвычайным операциям. Должность начальника оперативного отдела секции "К"
Центрального Разведывательного Управления часто не предусматривала даже
самых обыденных удобств. Он позвонил Дейрдре Пэджет, отдыхавшей в
Санкт-Морице, уложил единственный саквояж, взял дипломатическую вализу и
паспорт, в котором именовался атташе госдепартамента - у него была степень
Йельского университета - и с десятиминутным запасом успел на рейс компании
"Панамерикэн", где ему забронировали место.
Лето было в разгаре, и он без особой радости думал об удушающей жаре,
ожидающей его в Тегеране. Он хорошо говорил на фарси, этим вполне можно
будет обойтись в Иране, и немного на арабском и курдском, что тоже не
помешает. Оказавшись на борту самолета, Дюрелл тщательно изучил остальных
пассажиров - он всегда был осторожен - и решил, что беспокоиться нет
причины. Несколько американских туристов, два напыщенных западногерманских
промышленника, пять эксцентричных шведов, негромко переговаривающаяся
индийская семья, самоуверенный торговец из Гонконга, нервный француз с
женой, столь же нервная англичанка, путешествующая в одиночестве, и ни
одного турка. Но спать он все-таки не стал.
Оперативной работой Дюрелл занимался очень давно. Его уже не устраивал
другой образ жизни. Правила, по которым жила большая часть людей, были не
для него. Они стали для него чуждыми и неудобными. Когда генерал Дикинсон
Макфи, мрачный непредсказуемый человек с Аннаполис стрит, 20, предложил ему
административную работу, Дюрелл отказался и возобновил свой обычный годовой
контракт, игнорируя заключение аналитиков в его досье о том, что его ресурсы
выживания почти на исходе.
Хитроумные приспособления, создаваемые в лабораториях, были не для
него; его каджунский характер, закаленный в детстве в болотах Луизианы,
больше тяготел к авантюре со многими неизвестными, чем к рутинной работе в
команде, когда все приводилось к наименьшему общему знаменателю. Он бегло
говорил на двух десятках языков и диалектов и был близко знаком с темными и
кривыми дорожками всего мира. Он везде себя чувствовал как дома - в квартире
Лондонского Мейфера, в парижском салоне экзистенциалистов, в ливийской
пустыне, в гонконгском сампане, в тайских джунглях. Он был крупным мужчиной
с мощной мускулатурой, но гибкой и быстрой походкой, иногда его выдававшей.
Он мог убить пальцами, иголкой, свернутой в трубку газетой - и делал это