"Акрам Айлисли. Сердце - это такая штука..." - читать интересную книгу автора

Сарвар кивнул. - А миндаль взял у тетки Гюльгоз. С того дерева, что за нашим
забором, где вербы кончаются. Там еще инжировое дерево было. И алыча возле
хлева, у стены... Она и осенью зацветала... Стоит алыча-то?
- Стоит, куда ей деваться!.. Не дури ты мне голову, Аждар. Отдай
деньги!..
- И верба стоит?
- Стоит, чего ей сделается...
- Я под той вербой с Соной целовался...
Аждар умолк, потом вдруг засопел тяжко, словно кузнечные мехи... Из
груди его вырвался хрип, и сквозь страшный этот хрип Сарвар разобрал:
- Скажи той вербе: умирает Аждар!
И вдруг заметил, что глаза у Аждара полны слез, что он плачет; слезы
капают одна за другой, текут ему на пиджак... Сарвару стало жаль Аждара,
захотелось утешить, сказать что-то доброе, хорошее, но он не сумел ничего
такого сказать; схватил стоявшую перед ним стопку и опрокинул в рот.
- Сегодня какое число? - -спросил Аждар.
- Тринадцатое.
- Тринадцатое... Счастливый у меня сегодня день.
- Пойдем, - сказал Сарвар. - Закрывают уже.
Они поднялись после того, как погасили огонь. Стало холодно, лужи
прихватило морозцем, улица, освещенная луной, была светлая и совсем пустая.
- Уезжай сегодня.
- Это еще почему?
Аждар повернул к бульвару и долго шел вдоль берега, не отрывая глаз от
моря, потом сказал:
- Не выйдет из тебя торгаша.
- Я и не собираюсь торгашом быть!
- Чего ж тогда приехал?
- Я ж говорил. Погулять. В Ленинград съездить!
- Погулять... Я тоже приехал погулять. До сих пор гуляю.
- Сравнил! Я ж казенных денег не крал!
И тут из Аждаровой груди вырвалась такая жуть, такой ужас... Он
скрючился и всем телом навалился на железные перила. Он кашлял, хрипел,
задыхался, а Сарвар стоял рядом и ругал себя за то, что сказал. Аждар с
трудом разогнулся. Говорить он был не в состоянии. Стояли, смотрели на
море... Ночь была лунная, луна остановилась как раз посреди неба, и в ее
ярком свете холодным огнем горело море.
- Обиделся? - огорченно спросил Сарвар.
- Нет, - ответил Аждар, - я не обиделся. - И опять начал кашлять. - Это
все те деньги душат, - с хрипом выдавил он из себя. - Три тысячи проклятые.
Здесь стоят, в глотке! Душат меня, жизнь мою отнимают. Думаешь, я не хотел
вернуть? И деньги в руках бывали. Сначала не решался, совестно вроде как-то,
а когда решился - поздно уже. Последние пять лет и не, бывает у меня таких
денег. Запросто мог бы иметь. Не хочу. Нету желания, сердце не принимает. А
сердце - это такая штука...
Потом уже разговор пошел спокойный;
- А чего ты с этими деньгами удрал?
- Я с ними не удирал.
- А как? Украли у тебя их?
- Никто не крал.