"Акрам Айлисли. Над Курой, в теплых лесах" - читать интересную книгу автора

и он не хочет после смерти лежать на этом кладбище!
- Ничиво, Марина, чесная слова, ничиво... Устал... У мне глава балит...
А потом на него почему-то напал сон - господи, сколько же человек может
спать! Теперь на свете словно и не было ничего, кроме машины да кровати. Он
вылезал из кабины, шел домой и сразу заваливался спать. Приводя из ясель
детей, Марина каждый вечер заставала его в постели. Десять дней прошло,
пятнадцать дней... И вот как-то вечером Кадыр сел на кровать и поднял на
Марину опухшие от сна глаза.
- Хачу уехат, Марина! Ни магу. Прасти. Хачу уехат. Он сидел,
согнувшись, свесив с кровати ноги. Девочки играли на полу, Марина гладила
что-то, она так и замерла с утюгом в руках.
- Я знала, я тогда сразу почуяла, помнишь, спросила, что с тобой... А
дети-то как же, Кадыр?! Эта еще маленькая, а Лейла - она ж в тебе души не
чает!.. Без отца расти будут?!
Больше об этом не говорили. И снова пошло: кровать- машина, машина -
кровать. Может, и обошлось бы, может, он притерпелся бы, и тоска бы прошла,
и кончился бы непробудный сон... Но не обошлось, не получилось - Марина не
стала ждать. Как-то, придя с работы, Кадыр увидел на столе большой синий
чемодан. Новый чемодан - она купила. Чемодан был открыт, виднелись его
брюки, вычищенные, отглаженные, его рубашки, две банки сгущенного молока,
банка тушенки, несколько пачек печенья. Марина догладила ему майку, положила
сверху, закрыла чемодан. Подошла к вешалке и достала что-то из кармана
пальто.
- Вот билет купила, - сказала она Кадыру, во все глаза глядевшему на
нее. - У меня кассирша знакомая на станции. Поезд в десять часов, но ты
сейчас уходи, детей не дожидайся. Их Вера сегодня возьмет, я попросила...
Потом они стояли на перроне. Поезд уже тронулся, а Кадыр не двигался с
места, не мог ничего понять. Марина схватила его за руку, потащила к
вагону...
- Иди, иди, все равно так нельзя! Все равно - не жизнь!..
Она поцеловала его и, пока стояла на перроне, глядя вслед уходящему
поезду, все покусывала дрожащие свои губы.

Как ни старался Кадыр, заснуть он не смог. Встал, потоптался перед
дверью. Заглянул через стекло внутрь, несмело взялся за ручку и, затаив дух,
потянул ее на себя... Вернулся, лег на прежнее место. "Будто в тебе кто
части подменил!.." - это Касум точно сказал. Стал бы прежний Кадыр торчать
под дверью, словно сирота какая! Сломал бы к чертовой матери эту дверь,
ударил ногой - и все... Ну ладно, ну сломал, а дальше что?.. А ничего.
Заломил ей руки - и порядок. Неужто с бабой не справишься?.. Это опять он,
Касум, спать не дает, чертов сын! И словно для того, чтоб скрыться от
назойливого Касумова голоса, Кадыр погасил лампу и укрылся с головой. И
почти сразу оказался на дне Куры. Там, на дне, ярко светило солнце, на дне
Куры глаза слепило от солнечного света и там, на дне Куры, Кадыр увидел
маленького, совсем крошечного ребеночка. Кадыр плавал, сновал меж
водорослей, разыскивал Салтанат - показать ей. Он так радовался, и рыбки
радовались, и водоросли. Они мелькали вокруг, плясали, веселились: "Мальчик
родился! Мальчик!.." Кадыр скользил в солнечных лучах, а кругом сверкали
легкие рыбки... А мальчик мелькал между ними, скользкий и серебристый, как
рыбка. Кадыр ухватил его за ножку, хотел вытащить, да Салтанат пропала...