"Акрам Айлисли. Над Курой, в теплых лесах" - читать интересную книгу автора

месяц или через два, а может, через три месяца такие могилки сравниваются с
землей, это, наверное, тоже предписано Кораном. А яма вырыта глубокая, еле
рукой достанешь.
- Ну, чего ждешь? - прикрикнул на Салтанат могильщик. - Опускай!
Не дожидаясь, чтоб он снова крикнул на нее, Салтанат наклонилась,
опустила в могилу ребенка и, выпрямившись, вдруг увидела там, в яме, рядом с
ее ребеночком крошечный, с ладонь величиной, кусочек солнечного света.
- Положи ему руку на грудь!
Салтанат положила.
- Возьми горсть земли, брось!
Салтанат взяла земли, бросила.
- Ну, все. Отойди в сторонку!
Она послушно отошла, могильщик положил в могилу небольшой плоский
камень и стал засыпать ее, а Салтанат все казалось, что там, под землей, под
плоским камнем, вместе с ее ребенком остался крошечный, с ладонь величиной,
кусочек солнечного света...

Через месяц или через два, а может, и через три месяца могилка исчезла,
сровнялась с землей, но того вечера, того закатного часа и ребенка, зарытого
вместе с маленьким кусочком солнца, Салтанат не забывала никогда.
Схоронив маленького, Салтанат куда-то пропала, на улице никому не
показывалась и возле источника ее не было видно. Но прошло не так много
времени, и в деревне, на тех же улицах, у того же источника появилась новая,
другая Салтанат; она громко говорила, смеялась, у каждого спрашивала о
самочувствии, и эта громкая, смешливая, разговорчивая молоденькая Салтанат
охотно, и к месту и не к месту, рассказывала всем, что вернулась к отцу. Не
такое уж великое счастье вернуться к отцу из мужнего дома, и деревня
единодушно решила, что не этому радуется Салтанат, а тому, что от Кадыра
избавилась. "Небось как гора с плеч!" И в деревне, где дня не могли прожить,
чтоб не оговорить, не охаять кого-нибудь, никто не осуждал Салтанат за то,
что радуется, проводив мужа...

3

Не понять было, давно ли наступила ночь. То ли луна не всходила, то ли
уже зашла. Деревня спала под яркими звездами, и сама была вся, как сон, как
видение: домов нет, только тени, и деревьев нет, только тени, и вместо
заборов тени. На небе поблескивают звезды, на земле квакают лягушки, и
кажется, что в этой непроглядной ночной темноте, звенящей лягушачьими
голосами, лягушек ровно столько же, сколько звезд на темном небе. Где-то
лает собака, вернее, не лает - воет; ее беспрерывный, тоскливый, за душу
хватающий вой наполняет жутью темноту.
Кадыр зажег лампу, поставил на пол, расстелил на полу пальто, в головах
чемодан, лег и голову укрыл пиджаком.
Где-то на краю деревни вдруг громко и злобно забрехали собаки. Потом
залаяли другие, ближе. Скоро залаяли где-то совсем рядом. Кадыр сел,
напряженно вглядываясь в темноту; лай прекратился, но он, не отрываясь,
смотрел в темноту, туда, где была калитка; смотрел и смотрел, пока она не
скрипнула; открылась тихонько и снова закрылась; кто-то вошел, но к дому не
приближался, замер там, у забора.