"Акрам Айлисли. Над Курой, в теплых лесах" - читать интересную книгу автора

Калитки Кадыр не видел, она была скрыта деревьями, но он не шелохнулся,
не произнес ни звука, сидел и ждал. Выла собака, лягушки квакали... Шагов
Кадыр не слышал, сразу увидел ее. Салтанат застыла под деревом; в одной руке
кувшин, в другой туфли.
- Иди, Салтанат, не бойся! Не смотри, что я здесь, иди! - Кадыр умолял,
и голос у него был измученный, жалобный, но Салтанат не двигалась. - Иди,
Салтанат, ложись! Я не войду, я здесь переночую, на айване. Ложись,
Салтанат, брось свои фокусы!.. Считай, нет меня!
Она сделала несколько шагов и снова остановилась.
- Я думала, ты спишь... - сказала она.
Потом поднялась на айван и встала поодаль, опершись о перила.
- На Куру ходила, топиться думала... Зачем ты приехал, Кадыр?! Зачем?!
Шесть лет я человеком была. А явился, и опять мне деваться некуда, голову
негде преклонить!.. - Она говорила и плакала, и сквозь слезы продолжала
говорить. - Ты же обещал... клялся, говорил, что подлец будешь, коли
вернешься!.. Куда ж мне теперь податься-то, Кадыр?!
Он все так же неподвижно сидел на своем пальто, а Салтанат стояла,
опершись о перила, стояла совсем как там, возле бука, и так же тихо, как
тогдашняя Салтанат, говорила такие же страшные слова:
- Я ведь с тех пор все у Куры была. По лесу до полуночи слонялась,
словно бродяга бесприютный... Не нашлось на меня ни волка, ни кабана
бешеного... В Куру броситься хотела... Может, и утопилась бы, да отца жалко
стало. Хворает он... Денек походит, три дня лежит. Помрет, думаю, глаза
закрыть некому... Не отец, не вернулась бы я с Куры. Не вернулась бы!
"Не смотрит на меня, видеть не хочет. А взгляни она хоть разок в глаза,
может, проняло бы ее, может, поверила бы, что не тот я..." Но Салтанат не
смотрела на него; смотрела в темноту, в ночь смотрела...
Квакали лягушки, выла собака, с чистого неба глядели звезды. Наконец
Салтанат взглянула на него, и одного ее взгляда Кадыру достаточно было, чтоб
заговорить.
- Я знал, что ты в лес ходила, - сказал он. - Только я думал, может, к
своим зашла.
- Я была. Три раза к калитке подходила... И сейчас оттуда, Как я к нему
заявлюсь, к больному? Знает ведь небось, что ты вернулся, все равно обратно
бы отослал. Да и не велит он мне там ночевать. Вдруг, говорит, ночью помру,
напугаешься, сердце зайдется... Хоть бы ты старика пожалел, Кадыр, сколько
он тебе добра сделал! Больной он, не встать ему больше! Уехал бы ты, а?
Пусть хоть помрет спокойно...
Салтанат прошла в комнату, зажгла лампу, заперла изнутри дверь; потом
свет погас, потом снова зажегся. Дверь отворилась - Салтанат вышла,
разостлала брезент на полу в коридоре. Положила на брезент постель, заперла
дверь, подошла к окошку.
- Иди ложись! Я там постелила. Замерзнешь на айване. И лампу возьми.
Кадыр взял лампу, прошел в коридор. Салтанат погасила свет. Он постоял,
глядя на разложенную постель.
- Салтанат! - позвал он. - Я тебя об одном хочу спросить.
- Ложись, Кадыр, не спрашивай меня ни о чем!
- Нет, ты скажи: что я тебе сделал? В ту ночь, как в армию уходить? А?
Скажи, Салтанат! И ложись, я больше не буду приставать.
Салтанат одетая лежала на кровати, глядела в темный потолок, молча