"Акрам Айлисли. Деревья без тени" - читать интересную книгу автора

положительные качества - занятие опытных лицемеров.
Фаика Маликова мало кто любил в университете. Мне он всегда был
неприятен, но о таком человеке, занимающем высокую должность, высказываться
непросто. Невольно попадаешь в сложное положение, потому что плохой человек,
занимающий высокую должность, делает не только плохое, кому-то он сделал и
добро, и завзятые лицемеры уже по одному этому наверняка отыскали в нем
положительные черты. Но не все в этом мире решают лицемеры. Есть еще на
свете люди, которые белое называют белым, черное - черным. И лишь благодаря
тому, что такие люди существуют, все в мире со дня его сотворения четко
делится, на хорошее и плохое...
Известно было, что Фаик-муаллим никогда прежде не был на
преподавательской работе. Раньше он был на какой-то очень высокой должности,
и проректор - это было для него резкое понижение.
Когда Фаик-муаллим шел по коридору, многие из преподавателей
сторонились, давая ему дорогу. Когда он входил в аудиторию, в руках у
девушек мелькали карманные зеркальца, а отвечая ему, девушки бледнели и
краснели. Но я не верю, что делали они это из уважения или влюбленности. Так
же я никогда не поверю, что, устроив Мазахира на работу, Фаик-муаллим станет
в его глазах хорошим человеком... А если б он мне сделал добро, изменил бы я
свое мнение? Никогда!.. Никогда он не станет для меня другим, хотя и не
исключено, что он может сделать для меня доброе дело. Добро он мне сделает с
одним условием - если я изменюсь, стану другим, своим человеком. Если плохой
человек на ответственной должности делает кому-то добро, значит, в том его
польза, а значит, в этом мире непременно должно уменьшиться добра. Если бы
плохие люди всегда преуспевали, в достижении своих целей, на свете просто не
осталось бы хорошего. В этом все дело. И еще дело в том, что,
распространяясь о положительных чертах плохих людей, завзятые лицемеры
теряют грань между плохим и хорошим и, возможно, сами того не зная,
предотвращают смертельную схватку добра со злом, тем самым толкая
человечество к неминуемой гибели... - Так рассуждал я тогда с присущей мне в
те годы наивностью и категоричностью суждений.
Но, входя в тот день в кабинет к проректору, я не ждал от этого
человека активной враждебности, наоборот, я думал, что теперь, после смерти
Тахира-муаллима, мы не должны больше быть для Фаика Маликова опасными
представителями враждебного лагеря. В конце концов, мы никогда не
сталкивались с ним лицом к лицу. Мы вполне прилично вели себя на его
лекциях, разве что иногда вступали в спор. Правда, на собраниях, когда
проректор нападал на Тахира-муаллима, мы с места бросали реплики, пытаясь
защитить своего учителя; впрочем, на собраниях за Тахира-муаллима вступался
весь филфак, потому что Тахир-муаллим был не просто деканом факультета, он
был Тахиром-муаллимом. Ну а теперь его нет. И никогда не будет. И собраний
этих больше не будет... Впрочем, если мы останемся в Баку, такие собрания
вполне могут состояться... Может быть, именно потому и было сейчас у
Маликова такое раздраженно-недоброжелательное лицо...
Мы сели справа от двери, не приближаясь к окруженному стульями длинному
полированному столу. Халил-муаллим сел с нами, будто он тоже студент.
- Я слушаю, - произнес Фаик Маликов, не вынимая изо рта папиросу.
Мы молчали. Уславливаясь с проректором о приеме, Халил-муаллим,
конечно, объяснил ему, в чем дело.
- Кажется, желающих высказаться нет. Тогда, с вашего разрешения, скажу