"Акрам Айлисли. А вдруг бы не встретились... " - читать интересную книгу автора

Акрам Айлисли

А вдруг бы не встретились...

Перевод с азербайджанского Т. Калякиной.


1

Спал Хабиб на балконе, солнце как поднялось, сразу начало печь макушку,
и голова у него слегка кружилась.
Протерев глаза, Хабиб обернулся к морю; но солнца, которое он думал
увидеть, уже не было: было море, оно дымилось, испарялось, и солнце висело
над ним в туманном мареве, серое, вялое, и не было в нем ни силы, ни
красоты.
Хабиб полежал, глядя на море, потом свернул постель и понес ее в
комнату. Комната была вся какая-то рыжая: и потолок, и стены, и пол. И вода
в графине, которую он запасливо налил с вечера, чтоб умыться и вскипятить
чаю, тоже показалась ему рыжеватой.
Присев на тумбочку, он минуты две тупо глядел на пустые кровати, потом
отлил в чайник воды, взял графин и пошел умываться.
Хабиб окончил уже четвертый курс, четыре года жил в городе, но не было
случая, чтоб утром, когда он умывался, ему не вспомнился арык, протекавший у
них за домом; каждое утро, когда Хабиб, закрыв глаза, плескал себе в лицо
водой, он видел дорожку, ведущую к арыку, и слышал, как журчит в нем вода.
В то утро Хабиб и умылся, и полотенцем вытерся, а арык все стоял у него
перед глазами, и вода все журчала.
Умывшись, Хабиб вернулся в комнату и опять долго глядел на пустые
кровати. Потом у него перед глазами вдруг замаячила веселая рожица
подсолнуха, знакомая, очень знакомая - видел он этот подсолнух, и не раз
видел, неясно только, где и когда, может, до прихода в этот мир; подсолнух,
как и арык, принадлежал к немногим вещам, которые занимали прочное место в
его памяти, с той единственной разницей, что подсолнух вспоминался Хабибу
гораздо реже арыка...
Каникулы начались уже давно, но общежитие опустело лишь несколько дней
назад. Остались Хабиб на шестом этаже в сто сорок четвертой комнате и внизу,
на первом этаже, сторожиха тетя Ковсер.
За четыре года, которые Хабиб провел в общежитии, он бесчисленное
количество раз видел у дверей сторожиху, но сейчас она казалась ему какой-то
другой. Скорей всего раньше он просто-напросто не замечал эту тетю Ковсер, а
когда все разъехались, когда в огромном общежитии остались только они двое,
Хабиб вдруг заметил, что тетя Ковсер существует; и не просто заметил: сидя у
себя на шестом этаже, в сто сорок четвертой комнате, он ни на секунду не
переставал ощущать, что внизу, перед дверью, сидит сторожиха тетя Ковсер.
И сторожиха тоже словно бы заново узнала его. Сейчас в пустом
шестиэтажном доме он был уже не "Эй, ты!", "Эй ты, парень!". Теперь тетя
Ковсер называла его по имени. Слышать свое настоящее имя в огромном чужом
городе - как это нужно деревенскому человеку!.. "Хабиб спит", "Вставай,
Хабиб!", "Хабиб, собака с цепи сорвалась!", "Хабиб, кошка цыпленка
задушила!", "Эй, Хабиб, в ущелье волк появился!"