"Акрам Айлисли. А вдруг бы не встретились... " - читать интересную книгу автора

- Хабиб! Чего ж это ты в деревню не едешь? Охота жариться в таком
пекле!..
Каждый день слышит он от тети Ковсер эти слова, но только улыбается и
молча проходит мимо, потому что и сам толком не знает, зачем в такую жару
торчит в Баку. Он давно бы уже уехал, если б деревня - это был только арык.
Но в том-то и дело, что арык с его прохладной водой - это всего каких-нибудь
пятнадцать минут из длинного-предлинного летнего дня. А остальное - сплошная
маета: то под одним деревом посидишь, то под другим, - ждешь, когда вечер
наступит. Прошлое лето Хабиб так натосковался в деревне, что дал себе слово
в следующие каникулы хоть месяц провести в Баку. Но беда в том, что и Баку
хорош, когда институт, когда семинары, лекции... А дохнуть со скуки в Баку
еще тяжелее.


2

Казалось бы, какая связь между понятием "подсолнух" и местом,
называемым Бузовны. Почему в это утро, стоило ему вспомнить подсолнух,
сочный, яркий, желтый-прежелтый, он сразу начал думать о Бузовнах?..
Ни разу в жизни он не бывал там. Он вообще ни разу не побывал за
городом, ни разу не съездил на пляж. Только названия слышал: Мардекяны,
Бильгя, Пиршагы, Бузовны... Почему именно Бузовны? Почему это слово
втемяшилось ему в голову сразу, как только у него мелькнула мысль провести
день за городом?
Вспомнился этот яркий, сочный, желтый-прежелтый, неизвестно где и
когда - может, до прихода в этот мир - виденный им подсолнух, и за чаем он
только и думал о Бузовнах. Потом, спускаясь с этажа на этаж по безлюдной
лестнице, он перебирал в уме названия бакинских пригородов: Мардекяны,
Бильгя, Пиршагы, Ших... "Ших, - повторил он, - Ших..." Странное слово:
произносишь, и словно тебя раздели и щекочут или будто слушаешь народные
песни в исполнении квартета "Гая".
Сегодня тетя Ковсер не стала говорить про деревню.
- Куда ты, Хабиб? - спросила она. - Погулять? Уж больно жарко
сегодня... Прямо ужас какой-то...
- В Бузовны еду, - сказал Хабиб. Он думал, что тетя Ковсер удивится, но
тетя Ковсер, нисколечко не удивилась. Он вышел на улицу.
Город был еще желтее, еще рыжей, чем обычно. Шагая к Сабунчинскому
вокзалу, Хабиб думал, что или город сегодня и впрямь расплавится от жары,
или это рыжее солнце так напекло ему башку, что мозги насквозь пропитаны
рыжиной, и все кругом он видит сквозь эту рыжину.
Хабиб не заметил, когда исчезла эта желто-рыжая пелена. Он вдруг
увидел, что сидит в электричке. Электричка идет, и в открытых окнах мелькают
дома и улицы, совсем другие дома и улицы. Увидел, что вагон полон и что
большинство пассажиров едет к морю; что это парни и девушки и что в
целлофановых мешочках у них хлеб, помидоры, огурцы... Люди кругом были
радостные, веселые, а Хабиб радоваться не мог. Он очень хотел бы
соединиться, смешаться с этими людьми в вагоне, но между ними стояло что-то,
и это "что-то" Хабиб не в силах был преодолеть. Он словно лежал на дне,
когда все остальные плавали, какая-то неизъяснимая странная тяжесть давила
на него, тащила вниз. Он и помыслить не мог, что мимолетный девичий взгляд в