"Гидеон Эйлат. Золото Ольта ("Конан") " - читать интересную книгу автора

уже раненный, решил уничтожить в отместку свиток. Но не успел. Клочок
рукописи сохранился, и - самое главное - уцелела карта. По ней-то Найрам
вчера без особого труда и отыскал вход в подземелье. Уму непостижимо, почему
его раньше никто не обнаружил. Выходит, не случайно родилась поговорка:
"Глаз то неймет, что под носом лежит".
И дрогнул старый Блафем. Не указал гостю на порог. Напротив, хмуро
просил разрешения взглянуть на ту пещеру. В соседней комнате Камасита с
замиранием сердца слушала их разговор - ей давно приглянулся Далион, юноша с
честным и смелым лицом, которому должность командира сотни в полевой страже
Заморы давала право беспрепятственно проезжать через любые земли. И он не
забывал о своем праве, - бывая в родовом гнезде, не упускал случая заехать
во владения Блафема, и брюзжание отца Камаситы лишь оттачивало его природную
изобретательность. Он выдумывал самые неожиданные - и с виду очень
правдоподобные - предлоги, чтобы побывать во владениях неумолимого соседа и
хоть мельком увидеть возлюбленную... Женское чутье подсказывало Камасите,
что и Далиону, и его отцу упрямая несговорчивость Блафема кажется пустой
блажью, что юноша без ума от нее, а Найрам души в нем не чает и никогда не
попрекнет бесприданницу куском.
Понимал это и Блафем, но оставался тверд, как перекаленный клинок...
И сломался, как перекаленный клинок, когда понял, что вожделенное
сокровище достанется не ему. Они с Найрамом сели на коней и уехали, а поздно
вечером Блафем вернулся и сказал Камасите, что она будет женой Далиона. "И
не вздумай перечить!" - рявкнул он безо всякой необходимости, но при этом
потупил угрюмый взгляд. Камасита была на седьмом небе, что, однако, не
мешало ей теряться в догадках: из-за чего отец так резко переменил решение?
Осторожные расспросы вызывали только вспышку ярости, однако на другой день
Блафем - снова под воздействием некоего труднообъяснимого порыва - позвал ее
в увитую одичалым виноградом беседку и, подперев седую голову тяжелыми, как
у пахаря, руками, сам все рассказал.
Они с Найрамом побывали подле входа в пещеру - точнее, у черного лаза
на вершине холма. Дальше углубиться не решились: для этого надо было
спускаться во мглистый природный колодец, где брошенный камень пропадал без
звука, а у них не было при себе ни веревок достаточной длины, ни железных
костылей, ни запаса пищи и воды на случай, если заблудятся. Был лишь
один-единственный смоляной факел из запасов Блафема, но, спущенный на
бечеве, он не осветил даже преддверия Подземелья.
Найрам клятвенно обещал взять Блафема с собой, когда снарядит
экспедицию в земные недра, и снова завел речь о женитьбе сына. И Блафем
сдался. Сдался, когда услышал: "Только дай согласие, и эта пещера - твоя...
Вместе со всем, что в ней сейчас таится".
- Эта пещера, - хрипло произнес он, - будет свадебным подарком нашим
детям.
- Быть посему! - торжественно возгласил Найрам. - А теперь извини,
дорогой сосед, но я спешу домой. Велю готовить свадьбу, пока ты не
передумал.

* * *

В незапамятные времена, когда в муках и корчах рождались эти горы, из
черных недр бежала по трещинам раскаленная кровь земли. Лава изливалась на