"Гидеон Эйлат. Золото Ольта ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Камасита снова передернула плечами, но на сей раз не ветер был тому
причиной. Далион шагнул к отверстию.
- Нет! - воскликнула девушка. Он взялся за веревку. Подергал.
- Не надо!
- Чего не надо, любимая? - Он сел. Ноги в высоких сапогах по колено
утонули в сумраке лаза; уже и вторая рука сжимала веревку.
- Не надо туда спускаться...
- Спускаться? У меня и в мыслях этого нет. Я вполне могу подождать
до...
Голос утонул в душном мраке. Камасита обнаружила, что зубы ее стучат.
Девушку била крупная дрожь. Она неотрывно смотрела на веревку. Та напоминала
змею, дергающуюся в смертных судорогах.
- Далион, ты сорвешься! Пещера молчала.
- Далион! - закричала Камасита во всю силу легких.
Из чрева горы - ни звука.
Юная красавица в ужасе огляделась по сторонам. Задержала взор на
усадьбе Найрама. Снова окунула его в черный круг.
- Далион...
- Давай, браконьер, жри! Скоро ворованная дичь встанет поперек горла.
Через неделю у тебя вспухнет брюхо и позеленеет язык, а через две мы вытащим
из ямы твой труп и отдадим моим любимым собачкам, пускай растащат по двору
смердящие потроха!
Старший псарь так живо вообразил эту сценку, что пришел в буйный
восторг. Он оглушительно расхохотался; над краем ямы затряслись жирные щеки,
запрыгала широкая холеная борода. Капля слюны сорвалась с губ Найрамова
челядинца, упала пленнику на запястье. Конан брезгливо вытер руку о штаны и
снова вонзил зубы в вареное мясо.
- У тебя завидный аппетит, киммериец. Вы, северные дикари, привыкли
нажираться впрок, ведь кто знает, когда еще языческие боги подкинут
съестного? Не жадничай, дружок. Господин велел кормить тебя на убой, даже
когда ты слопаешь краденого кабанчика. Но мы тебе будем давать только
вареное мясо! Ни яблочного огрызка, ни морковной ботвинки! Даже луковой
шелухи не получишь ты от нас, киммерийский ублю...
Брошенный меткой рукой увесистый мосол с громким треском врезался в лоб
псаря. Найрамов холуй замолк на полуслове и обмяк, голова свесилась в яму.
Вареный кабанчик свалился с колен киммерийца в грязь, в закаменевшие
нечистоты прежних узников, безвестных крестьян-браконьеров, принявших в этой
яме жуткую смерть. Кто-то из невидимых Конану слуг испуганно вскрикнул и
бросился на выручку старшему псарю. Он опоздал на кратчайший миг. Словно
барс, взлетел Конан со дна глубокой ямы и, хоть не сумел даже до края
дотянуться, добился, чего хотел. Пальцы его правой руки погрузились в густую
поросль, украшавшую физиономию оглушенного челя-динца.
Конан повис на бороде - еще миг, и старший псарь мешком свалится ему на
голову, тогда как подоспевший слуга уже держал приятеля за штаны, вопил,
созывая подмогу. Завитая и умащенная борода выскальзывала из хватки
киммерийца.
- Кром! - процедил сквозь зубы Конан, понимая, что не удержит добычу.
Безвольная толстая рука съехала с края ямы и ударила его по щеке. Он
ухмыльнулся и вцепился в нее левой пятерней. А потом, для надежности, еще и
зубами.