"Джонатан Эйклифф. Матрица смерти " - читать интересную книгу автора

преследовало какое-то неясное воспоминание. Как только я делал усилие,
стараясь извлечь его из своей памяти, оно тут же испарялось, а потом опять
возникало совершенно неожиданно.
Стояло воскресное утро, когда я окончательно проснулся. Мне мерещилась
темная каменная дверь, открытая настежь. За ней - блестящие каменные
ступени, ведущие в непроглядную тьму. Вот и все. Иногда думаю, что я, должно
быть, стоял, глядя на эту огромную дверь, все те часы, что спал, не шевелясь
и даже не моргая, как будто ожидал появления кого-то или чего-то. Или, быть
может, я собирался шагнуть на эти ступени и спуститься в темноту?
Проснулся я в воскресенье в начале десятого утра, оттого, что кто-то
стучал в дверь. Спросонья я никак не мог сообразить, который сегодня день и
час. В дверь постучали еще раз, и я слабым голосом откликнулся. Из-за двери
позвали:
- Эндрю, ты здесь? У тебя все в порядке?
Это был Ян. Я вспомнил, что пригласил его зайти в воскресенье утром,
чтобы обсудить предстоящий семинар.
Сделав невероятное усилие, как будто разрывая веревки, привязавшие меня
к кровати, я поднялся. Голова моя нестерпимо болела, я чувствовал тошноту.
Прикрыв кровать одеялом, постарался принять устойчивое положение и добрести
до двери. Отворив ее, я увидел озабоченное лицо Яна. Не в силах стоять, я
свалился на пол.
Через какое-то время я пришел в себя и увидел беспокойно хлопочущего
над собой Яна. Он дотащил меня до постели и постарался уложить поудобнее. Я
попытался сесть, но он твердой рукой уложил меня снова, сказав, что я должен
лежать спокойно, пока не придет врач. Он к тому времени уже позвонил в
университетский центр здоровья, и они сказали, что скоро кого-нибудь
пришлют.
Через двадцать минут пришел доктор Маклин. К счастью, в это утро было
его дежурство. Я обрадовался ему: было бы хуже, если бы явился равнодушный
врач, никогда меня до этого не видевший.
Он быстро и в то же время внимательно осмотрел меня. Убрав в маленький
чемоданчик стетоскоп и прибор для измерения давления и щелкнув замком,
повернулся ко мне.
- Знаете, Эндрю, должен вам сказать: я вами недоволен. Мне казалось, вы
более разумный человек. Знают ли ваши родители, во что вы себя превратили?
- Родители? Нет, я не... - Тут я осознал, что прошло уже немало времени
с тех пор, как я разговаривал с ними.
- Неважно. Это не мое дело, общаетесь вы с ними или нет. Мне бы,
разумеется, хотелось, чтобы вы общались. Вам обязательно нужно с кем-то
разговаривать.
- Что, со мной что-то не так? - Чувствовал я себя отвратительно, а по
тону его голоса я понял, что со мной что-то серьезное.
- Да нет, я бы не сказал, - ответил он. - Вы переработали. Ваша нервная
система истощена почти до предела. К тому же вы еще не оправились от потери
жены. Я назвал бы это нервным перенапряжением, и ничем больше.
- И это все? - спросил я с облегчением. Однако состояние мое на тот
момент было таким, что я подозревал у себя что-то более серьезное.
- Все? - Густые брови нахмурились, и он сурово посмотрел на меня. - Вы
постоянно расшатываете свое здоровье вместо того, чтобы взяться, наконец, за
себя и что-то предпринять. Я мог бы дать вам транквилизаторы, но они лишь