"Джонатан Эйклифф. Матрица смерти " - читать интересную книгу автора

стояла на длинной темной улице, рыдала и звала меня. Это было незнакомое
место, застроенное высокими глинобитными домами. Разбитые окна выделялись на
стенах, как заплатки. Время от времени открывалась какая-то дверь, а потом с
шумом закрывалась. Где-то рядом слышался стук шагов. Мне хотелось подбежать
к Катрионе, обнять ее и поцеловать. Успокоить, сказать, что все в порядке...
Но я не мог двинуться. Это все, что я помню.


Глава 8

Спустя несколько дней после визита Генриетты я, по глупой
неосмотрительности, чуть не выдал себя Милну, когда он пришел ко мне на
квартиру. В последнее время он часто навещал меня. Он любил появляться
внезапно, быть может, желая удивить меня или застать врасплох. Сейчас я
склоняюсь к мысли, что он за мной шпионил. Обычно я предлагал ему что-нибудь
выпить. Я был ему рад, так как все дни проводил в одиночестве за чтением.
Часто мы вместе слушали классическую музыку, а потом он оставался, и я
готовил легкий ужин. Таким путем ему удавалось лучше узнать меня, наблюдать
за мной в родной для меня обстановке (чуть не сказал: в месте естественного
обитания).
В тот вечер мы ели и пили, и болтали допоздна. Темой нашего обсуждения
были Гебриды, которые, как он мне признался, никогда не посещал. Было
довольно странно, что такой урбанист, как он, живо интересуется Льюисом и
тем, как там живут островитяне. Мне мой дом уже казался невероятно далеким,
как место, о котором я когда-то читал, но никогда не видел.
Как я уже упоминал, я на всякий случай спрятал все книги и тетради,
которые могли обнаружить характер моих исследований, поэтому я был не против
того, что Дункан спокойно расхаживает по квартире. В этот раз, когда он уже
собрался было уходить, взгляд его вдруг упал на конверт, лежавший на столе в
прихожей. Он взял его в руки.
- Это письмо адресовано доктору Эндрю Маклауду, - сказал он. - Мне
помнится, вы говорили, что еще только работаете над диссертацией.
По моему телу пробежал холодок. В его тоне было нечто, заставившее меня
понять: дай я сейчас неверный ответ - и будут неприятности. Впервые я
осознал, что восхищаюсь Дунканом Милном настолько же сильно, насколько боюсь
его. Если только он узнает, что я скрываю от него правду относительно
характера моих исследований, он даст волю своему гневу.
- Да, конечно, я работаю над диссертацией, - ответил я. - Такое
случается сплошь и рядом. Я уже получал письма, на которых было написано:
"профессору". Мало кто в этом разбирается. Все считают, что если ты
работаешь над докторской, ты уже доктор.
Он рассмеялся и положил конверт на место.
- Да, мне это знакомо, - сказал он. - Обыватели вообще мало смыслят в
том, что выходит за рамки их понимания. Меня самого подчас называют то
стряпчим, то судьей.
Он ушел. Я так и не был уверен в том, что мое объяснение смогло его
убедить. Я тут же перетряхнул все еще раз, уничтожая следы своей прошлой
жизни, чтобы он, в случае чего, не наткнулся бы на них. Хотя сейчас, говоря
по правде, большого значения это уже не имело. Моя жажда знаний, которую
Милн всегда готов был удовлетворять, не являлась больше маской, скрывавшей