"Тахави Ахтанов. Избранное, том 2 " - читать интересную книгу автора

отношения. Было время, когда Коспан не смел поднять глаза на друга, да и
Касбулат старательно отводил взгляд при встречах. Еще и сейчас сердце
Коспана болезненно сжимается, когда он вспоминает о тех временах, но он не
злопамятен. Виноват ли в чем-нибудь Касбулат? Может быть, время виновато?
Время прошло, и Касбулат вернулся к нему, вновь зовет его дружеской
фронтовой кличкой "Верзила", бьет по плечу.
Больше того - Касбулат не пропускает ни одного чабанского "тоя", чтобы
не премировать своего друга, ни одного собрания, чтобы не похвалить его с
трибуны. Имя Коспана стало за последние годы известным в районе.
"Уж не хочет ли он таким образом искупить передо мной ту свою старую
вину", - иногда думал Коспан, но тут же старался отмахнуться от этих мыслей.
Правда, однажды осторожно сказал:
- Слишком уж ты меня выпячиваешь, Касеке. Люди еще подумают, что я
примазался к начальству.
- Разговорчики в строю! - гаркнул в ответ на это Касбулат и, смеясь,
обнял его за плечи. - А ты взвесь-ка, Верзила, свои результаты. Мы в районе
возлагаем на тебя большие надежды, но если ты вдруг снизишь свои показатели,
тогда держись - никакая дружба тебе не поможет. Забыл, каким я был
командиром?
Коспан стал чабаном четырнадцать лет назад и другой жизни себе не
желал. Здесь, в степи, он обрел наконец душевное спокойствие, кончились его
терзания, нелегкий пастушеский труд заполнил его жизнь до краев. Нет в
огромном этом районе места, где бы он не побывал. Особенности разных трав,
глубина колодцев, поведение капризных степных ветров, повадки овец - все это
ему было известно досконально.
В отаре Коспана овцы грубошерстной казахской породы. Животные эти
выносливы, но очень боятся ветров. Чабан в здешних краях должен быть опытным
метеорологом. Предугадать направление и силу ветра, вовремя найти укрытие в
какой-нибудь балке - уже половина успеха. Другая половина успеха - корма,
корма, корма, проклятые зимние корма...
Давно уже нацеливался Коспан на Кузгунскую степь, далекое пастбище,
куда летом из-за отсутствия воды не ступают копыта отар. Кузгунское
разнотравье - настоящее сокровище, и вот Коспан, взвесив все "за" и
"против", решился на смелый шаг - погнал свою отару за пятьдесят километров
от зимовки.
"...Ну, ничего, ничего, авось тучи пройдут стороной. Севернее, верстах
в десяти, есть тихая балка у подножия холма Дунгара. К ночи загоню овец
туда. Дня три и один продержусь, а потом приедет Каламуш со скарбом и
провизией. Вдвоем нам и сам черт не страшен. Поставим войлочный шалаш,
наломаем побольше таволги и караганника... костер будет гореть ярко, с
треском... едкий запах дыма... хорошо..."
К полудню все небо заволакивают облака. Теплеет. Тают и исчезают
колючие иголки изморози. Степь, погасив свою нестерпимую белизну, становится
тихой, умиротворенной. Так иногда бывает среди глухой зимы, - приходит день,
напоминающий раннюю весну или мягкую осень, когда по первому снегу трусят на
лошадках охотники. В мерцающем матовом свете хмурого дня округа на все
четыре стороны проступает с неожиданной отчетливостью. Вот холм Дунгара с
чернеющими на вершине таволгой и караганником, он кажется совсем близким.
Колдовской день... Смягчается сердце, в душе тишина, спокойная
печаль... жизнь, смерть - не все ли равно... думает ли об этом таволга...