"Спартак Фатыхович Ахметов. Кольцо удачи" - читать интересную книгу автора

Однажды он все-таки решился и проник в палату Ларисы. Устинович лежала на
спине. Левая рука ее топала углом. Локтевой сгиб пронизала тонкая спица,
зацепленная в блестящей никелированной подкове. От подковы тянулись
тросики, один через два шкива к спинке кровати в ногах, другой, тоже через
шкив,- к стене. На концах тросиков подвешены подставки с гирями, как на
десятичных весах.
- Здравствуй,- слабым голосом сказала Лариса. - Садись.
Женщина на костылях засуетилась:
- Девочки, пора па процедуры! - И заковыляла к выходу. За ней молча вышла
старушка с рукой на перевязи и увела девочку лет десяти с забинтованной
головой. Дверь тихонько закрылась.
- Я очень страшная? - спросила Лариса, когда Камилл подтянул табуретку
ближе к постели.
- Как тебе сказать...
- Ладно, говорить комплименты ты не научился. Что нового в институте?..
Нет, про институт не надо. Здесь так тоскливо: читать не могу, наушники не
работают. Расскажи что-нибудь интересное, а?
Вблизи рука Ларисы казалась иссиня-бледной. Пальцы торчали безжизненно,
как на гипсовом слепке, фиолетовые ногти обломались. Такую руку нельзя
было целовать или гладить - только жалеть.
Камилл попытался улыбнуться и с искусственным воодушевлением принялся
рассказывать заготовленную историю, которую в разных вариантах вычитал у
Гете, Шиллера, Дюма и Цвейга. Это был анекдот о знаменитой авантюристке
Жанне де ла Мотт, которая украла алмазное ожерелье, предназначенное для
Марии Антуанетты. Громкий скандал стал прелюдией к Французской революции и
свержению Бурбонов. Позднейшие исследователи выяснили, что Жанна де ла
Мотт бежала в Россию и до самой смерти жила в Крыму под именем графини
Гише. Ожерелье хранила в черной шкатулке, которую постоянно держала при
себе. Однако после смерти графини алмазное ожерелье исчезло. По
свидетельству историков, это был шедевр ювелирного искусства -
соразмерность, изящество, огненная игра придавали ему невыразимое
очарование. Красота Марии Антуанетты заметно потускнела без ожерелья.
По-видимому, последующая потеря головы огорчила ее меньше.
Заключительную остроту придумал сам Камилл, надеясь развеселить Ларису. Но
та не улыбнулась и задумчиво протянула:
- Я понимаю королеву.
Наступило долгое молчание. Камилл смотрел в открытое окно, за которым
летали голуби и ласточки. Он не предполагал, что свидание окажется таким
тяжким. Думаешь одно, хочешь сказать другое, а говоришь никому ненужную
чушь.
Вдруг лицо Ларисы как-то странно исказилось, пошло пунцовыми пятнами. Губы
жалко покривились, подбородок мелко-мелко задрожал.
- Почитай что-нибудь, - едва слышно попросила она.
- Я больше не пишу.
- Совсем?
- Совсем.
- Почему?
Камилл пожал плечами.
- Тогда почитай старое. - Голос Ларисы едва ли не молил. - Почитай "Песню
о любви".