"Михаил Ахманов. Куба, любовь моя ("Забойщик" #2) " - читать интересную книгу автора

Порозовевшая Анна повернулась ко мне.
- Очень милые кабальерос! И дон Алехандро, и дон Мигель! Знаешь, они
советуют мне переодеться. - Тут Анна подтянула вверх край своего топика. -
Они говорят, что кубанос в провинции непривычны к мини-юбкам. Есть даже указ
команданте, разрешающий носить их только в курортной зоне. А мы где сейчас?
- Мы там, где носят камуфляж и прочные башмаки, - сказал я. - Мы
отправляемся в горы, а там - клянусь головой Дракулы! - полно змей и
скорпионов.
- Так я переоденусь?
Анна дернулась к вертолету, но Кортес подхватил ее под локоток и
галантно поцеловал ручку.
- Сеньора может не торопиться. Сейчас мы поедем в Каримбу, и сеньора
сможет переодеться в отеле. Даже принять душ.
Анна благосклонно кивнула. Мы расселись по машинам и двинулись в путь.

Склеп

Каримба лежала на склоне горы, по обе стороны довольно бурного ручья.
Городок был раз в десять поменьше Куманаягуса, не городок даже, а просто
селение в предгорьях. Но все же в нем имелась главная площадь с пятью
каменными строениями: церковью, полицейским участком, мэрией, почтой и
таверной. Отель с пышным названием "Плаза Эспаньола" располагался над
таверной и состоял из четырех номеров. Их было ровно столько, чтобы в самом
лучшем, в душем и продавленной кроватью "кингз сайз", поселились мы с Анной,
а в двух других - полковник Кортес и капитан Арруба. Четвертый номер занимал
дон Луис Барьега, археолог из Гаваны, с которым мне еще предстояло
познакомиться. Дюжина наших гвардейцев разместилась на почте и в полицейском
участке.
Мы распаковали багаж и привели себя в порядок. Умылись, но душ
принимать не стали, так как горячей воды не было. Я побрился, Анна натянула
джинсы и скромную кофточку. Затем спустились вниз, завтракать. Вывеска над
кабачком гласила "Паэлья" - и я решил, что это нежное женское имя. Но, по
словам Анны, так называлось какое-то местное блюдо, то ли рис с овощами, то
ли рис с треской, а может, с каракатицей. Я неприхотлив в еде, но вкусы у
меня консервативные, и потому я выбрал яичницу. Анна защебетала на
испанском, и ей принесли тонкие лепешки, намазанные красным соусом, и что-то
похожее на квашеные ананасы.
Еду подавала черноглазая сеньорина, не мулатка-шоколадка, а абсолютно
белая, но с южным загаром. Вероятно, нравы в Каримбе были просты: всякий
раз, притащив тарелку с едой или чашку кофе, сеньорина задерживалась минуты
на три-четыре, чтобы поболтать с моей женой. Судя по жестам, темой беседы
была длинная юбка черноглазой и ее сравнение с джинсами. Я молча поедал свою
яичницу, испытывая приступ невыразимого счастья. Анна, ласточка моя, стала
женщиной, настоящим человеком! А кем она была, лучше уж не вспоминать...
Благословенна Лавка! Благословенны ее дары, волшебные пилюли!
Я получил флакончик с пятью голубыми горошинками. Одна для Анны,
другая - для жены магистра, которая, если верить шефу, тоже нуждалась в
чудесном лекарстве. Три пилюли у меня остались. Я берег их как зеницу ока и
всегда носил с собой. Жизнь - удивительная вещь! Чтобы превратиться в упыря,
не надо прилагать усилий, это свершается само собой с мерзавцами и негодяями