"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

беседы с нервным и обозленным потерпевшим.
- Да, паранойя, - согласился Кулагин. - Бредовая навязчивая мысль...
идея-фикс, можно сказать.
- Это ты о причине жалоб и заявлений Орловой?
- Вот именно. Подумай, Ян, в своем ли баба разуме? Что она хочет
доказать? Что деньги пропали? Так сумма доплаты могла быть меньшей - ну,
конечно, не шесть тысяч, а двенадцать или пятнадцать... Может,
старушка-генеральша кому-то часть денег отдала или припрятала так, что не
найдешь во веки... А может, Орлова просто врет. Врет, как сивый мерин! То
есть, кобыла!
- Зачем? - бровь Глухова приподнялась.
- По вредности характера. Или от болезненных причин. Ты ведь заметил,
что есть тут непонятные нюансы? Можно сказать, совсем нетипичные и не
похожие на правду?
- Разумеется. Вот здесь, - Глухов показал глазами на розовую бумажку. -
Если эти подсчеты верны, то получается, что вор часть денег взял, а часть
оставил. Очень крупную сумму, семь тысяч долларов! Почему?
- А потому, что либо вор ненормальный, либо Орлова Елена Ивановна. В
последнее мне как-то больше верится. - Кулагин начал складывать документы в
папку, потом закрыл ее, отодвинул на край стола и хитровато прищурился: -
Видишь, Ян Глебыч, дело-то не простое, хоть может и дела-то никакого нет, а
есть одни загадки психологического поведения. Чужая душа - потемки, а
женская - сущий мрак! Может, эту Орлову какой милицейский хрен обидел, так
что теперь она на мне высыпается, а может, нервозна и склочна от сексуальной
неудовлетворенности... Кто разберет? Только ты, Глебыч, поскольку Вейтсон
помер - земля ему пухом! А ты ведь не хуже Вейтсона, ты даже лучше, не
теоретик, а практик, тебе и карты в руки. А вместе с ними - и эта папочка...
Ну, так возьмешь дело? Ты ведь такие задачки любишь... проблемки для
психолога, а?
Это было не лестью, а святой истинной правдой - такие проблемки Глухов
любил. Особенно с тех пор, как расстался с креслом руководителя бригады
"Прим" и пересел за стол эксперта-криминалиста, вдруг осознав, что в
пятьдесят ноги не так резвы, как в сорок, что в пояснице временами ломит, а
вот голова соображает хорошо, вроде бы даже получше, чем в молодости.
Бригаду по старой памяти все еще именовали глуховской, а ее сотрудников -
"глухарями", и был к тому еще один повод, кроме фамилии прежнего шефа: в
"Прим" спускали исключительно "глухарей", протухших за давностью лет или
отсутствием доказательств. Не в порядке пренебрежения или, тем более,
неприязни со стороны начальства; "Прим", по сути своей, был бригадой, где
доследовали дела неясные и глухие, большей частью связанные с трупами, что
пролежали в земле месяцев шесть без паспортов в карманах, и без самих
карманов, без пиджаков, а иногда без кожи. Как раз один такой труп сейчас
висел на Глухове, однако отказывать друзьям он не привык. И потому хмыкнул,
покосился на папку и вымолвил:
- Ладно, Егорыч, возьму. Только оформи, как положено, да Олейнику
перезвони - все-таки шеф... - Олейник был из лучших его учеников, командовал
в данный момент "глухарями" и состоял в резерве на должность заместителя
начальника УГРО. Было ему всего лишь тридцать шесть, и Глухов лелеял
надежды, что лет через двадцать выйдет из Олейника немалый толк - или
министр МВД, или директор ФСБ.