"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

призадуматься; и эти раздумья нередко кончались вызовом к Лоеру, выходным
пособием и прощальным поцелуем.
В день восьмого марта обход начинался с третьего, косметического этажа
и был обставлен весьма торжественно. Первым в колонне поздравляющих
шествовал сам Виктор Петрович, осанистый крупный мужчина за пятьдесят,
вместе с супругой Дианой (в ее честь и называлось заведение); Диана держала
огромный букет, а у Виктора Петровича руки были свободны, чтоб обнимать,
поглаживать, похлопывать и поздравлять. За ними шагал тощий длинный Лоер,
вручавший букетики мимозы, открытки, подарки и конвертики; конвертики он
доставал из внутреннего кармана пиджака, а корзины с мимозой и подарками
тащили дюжие парни, тренеры из атлетического зала. Далее двигались инженеры
и врачи-мужчины, три массажиста - Баглай, вертлявый Леня Уткин и мрачный
пожилой Бугров, а за ними - низший технический персонал, как всегда навеселе
по случаю праздника. Завершали процессию "скифы" в пятнистой униформе и
тяжелых шнурованных башмаках - ни дать, ни взять, команда "зеленых беретов",
явившихся из гондурасских джунглей. Они придавали шествию необходимую
торжественность и экзотичность.
Закончив с третьим этажом и облегчив изрядно корзинки, Мосолов со
свитой спускался ниже, в физиотерапевтическое отделение, потом - к
кассиршам, регистраторшам, гардеробщицам и тренершам из зала аэробики и
комплекса водных процедур. Здесь обход заканчивался; Диана, хозяйская
супруга, уезжала домой на кокетливом розовом "пежо", а мужчины расходились
по этажам, чтобы поздравить прекрасных коллег в менее официальной
обстановке, у накрытых столов, под канонаду бутылок с шампанским.
Массажисты, среди которых была только одна девушка, Лидочка Сторожева,
выпивали и закусывали вместе с физиотерапевтами, в большом процедурном
кабинете напротив курилки, откуда, по случаю праздника, выносили все
железное и электрическое. Баглай эти сборища не любил, но отказаться от
участия не мог - это было б вопиющим нарушением традиций и ущемлением
женских прав.
А права на него согласились бы предъявить многие, не одна лишь Вика
Лесневская. Он был мужчиной в самом соку, широкоплечим и рослым, с сильными
мускулистыми руками и внешностью голливудского киногероя: не красавец,
однако из тех парней, коим назначено играть роли агентов, ковбоев и
благородных мстителей. Лицо с правильными чертами немного портили близко
посаженные глаза и тонковатые губы, но все остальное было вполне на высоте:
крепкий квадратный подбородок, классической формы нос, брови вразлет, серые
очи и светлые волосы с чуть бронзоватым оттенком. Вероятно, отцом его
все-таки был скандинав, какой-нибудь красавец-швед или норвежец, переспавший
с русоволосой русской девушкой и позабывший о ней через полчаса - то ли под
действием винных паров, то ли от того, что другая уже поджидала своей
очереди.
Но к неведомому отцу Баглай не имел претензий. Он с ним не жил, его не
знал, не перенес от него обид и даже в какой-то степени был ему благодарен.
Отец одарил его всем, чем мог - несокрушимым здоровьем, крепкими мышцами,
белой кожей; что же еще спрашивать с отца по случаю? Другое дело - мать.
Мать, дед, бабка, отчим и пара щенков, братец с сестрицей... Этих он
вспоминал с тихой неутоленной ненавистью, особенно деда, шумного, властного,
бесцеремонного; эти воспоминания были связаны с Москвой и богатой квартирой
в Столешниковом переулке, с нахальным блохастым пуделем, которого держала