"Михаил Ахманов. Пятая скрижаль Кинара (Принц вечности) ("Хроники Дженнака" #2) " - читать интересную книгу автора

мачтой кела и второй таби. Третья из мачт - чу, согласно кейтабской
терминогии - примыкала к кормовой надстройке, куда вели с палубы две
лестницы. Кейтабцы, морское племя, привыкшее спускаться и подниматься по
канатам, сочли бы лестницы недопустимой роскошью, но кейтабцев на "Хассе"
не было. Только люди Пяти Племен, уже начавшие забывать, кто из предков их
принадлежал к Клану хашинда, кто - к сесинаба или ротодайна, кто - к
шилукчу или кентиога; только одиссарцы и полукровкиы, их потомки от
бритунских женщин. Правда, среди солдат всегда оказывалось больше
воинственных ротодайна, хашинда и кентиога, среди охотников и следопытов -
шилукчу, а среди мореходов - сесинаба, и это значило, что древние
пристрастия сераннских племен еще не позабыты. Пакити, тидам и навигатор,
командовавший кораблем, тоже был из сесинаба, из знатного рода вторых
вождей. Род был знатным, но пятому сыну не досталось ни земли, ни
рыболовных судов, ни приличной усадьбы, а посему Пакити, как и другие
благородные отпрыски Одиссара, владевшие лишь мечом да панцирем, двинулся
за океан, в Бритайю, где ждали его боевые труды, почет и угодья - вполне
достаточные, чтобы его сетанна не претерпела ущерба. Он был отличным
мореходом, этот Пакити, ровестником Дженнака, служившим ему уже
восемнадцать лет.
На мачтах "Хасса" вздувались паруса, неяркое бледно-голубое небо было
покрыто редкими облаками, свинцовые волны бились о борт, скроенный из
прочного дуба, сизалевые канаты гудели на ветру. В Серанне в месяц Цветов
воздух был теплым, ласкающим кожу, но тут, на севере, льды и снега,
лежавшие в горах, еще дышали холодом. И от того арбалетчики, застывшие на
помостах, и щитоносцы у бортов кутались в меха - не в легкие накидки из
перьев, как было привычно для одиссарцев, а в тяжелые бритские плащи из
волчьих шкур. Лишь те, кто готовил к бою метатели, огромные бронзовые
цилиндры на станинах из железного дерева, пренебрегли теплой одеждой и
доспехами; они ворочали свои орудия, подтаскивали громовые шары, и кожа их
лоснилась от пота.
Ирасса набросил на плечи господина плащ, точно такой же, какие были на
воинах; потом, приняв из рук Уртшиги убор Великого Сахема, возложил его
Дженнаку на голову и отодвинулся, любуясь. Чем-то он сейчас напоминал
Вианну, милую пчелку-чакчан, улетевшую в царство Коатля - не внешностью
своей, вполне пристойной для воина и мужчины, но блеском серых глаз и
выражением лица. Читались же на нем любовь и безмерная преданность.
Дженнак вздохнул и начал подниматься на рулевую палубу. Белые перья
сокола трепетали над его головой, Ирасса и двое сеннамитов шли по пятам.
- Да будет с тобой милоссь Шесс-стерых! - присвистывая от возбуждения,
Пакити вскинул руку. - Мы высс-следили их, ссветлый господин! Высс-следили!
Там, где ты скасс-зал! Идут у берега, под серыми парусс-сами, крадутся, как
койот к загону керравао... Всс-сгляни!
Он сунул Дженнаку зрительную трубу, но тот, отрицательно покачав
головой, лишь усмехнулся. Эти трубы, даже самые лучшие, сделанные на
кейтабских островах и называвшиеся Оком Паннар-Са, были ему не нужны, давно
не нужны. Он и так видел этот корабль - двухмачтовый крутобокий парусник
йамейнской постройки с опущенными балансирами, низко сидевший в воде; видел
его палубу, где у метательных машин суетились смуглые коренастые мореходы с
Островов, ощущал живое тепло и тревожную эманацию, исходившую из трюма,
мысленно касался окрашенных в серое парусов. Серый цвет - цвет Коатля,