"Михаил Ахманов. Заклинатель джиннов " - читать интересную книгу автора

сидела за столом в черном материнском парике, завивавшемся колечками, и
что-то сосредоточенно писала; рядом с ней лежал игрушечный пистолет. Другой
пистолет находился в цепких лапках Буратино, а сам длинноносый стоял у
дальней стены, опираясь на нее тощим пластмассовым задом. Винни Пух, кукла
Зоя и Белладонна устроились на диване - то ли изображали публику, то ли
следили за развитием событий.
Олюшка закончила выводить каракули, подняла личико и, прищурившись,
взглянула па люстру. Выражение на ее мордашке было очень серьезным, я бы
даже сказал - трагическим. Что-то пробормотав (мне послышалось - "час
настал"), она поднялась, прижала к груди пистолет, но тут же вытянула его в
сторону Буратино и прикрыла ладошкой левый глаз. Секунд тридцать она стояла
так, а я взирал на нее в полном недоумении; затем Белладонна мяукнула,
послышалось "пиф-паф!", и моя гостья рухнула на пол.
К счастью, на полу в гостиной лежит ковер, но для меня это было плохим
лекарством от стресса. Все дневные и вечерние волнения разом навалились на
меня; я подпрыгнул, заорал дурным голосом и ворвался в комнату. Когда я
схватил Олюшку в охапку, она приоткрыла один глаз, карий и блестящий, как у
Екатерины.
- Тсс, дядя Сережа... Я убита... Я играю в Пушкина, именя убил
Дантес... Ты должен ото... отомстить...
- Этому, что ли? - спросил я с облегченным вздохом,кивая на Буратино. -
Да я из него папу Карло сделаю!
- Правильно... Но сначала ты должен меня похоронить...
- Похороны отменяются. - Я поставил ее на ноги. - Сейчас мы пойдем и
поиграем с Тришкой... если со мной не приключится инфаркт. Или пора ужинать?
Но Тришка был притягательней ужина, и гостья, сняв кучерявый парик,
отправилась за мной. Белладонна побежала следом; по дороге она задела
Дантеса-Буратино, и тот, в слезах раскаяния, уткнулся носом в ковер. - О! -
сказала Олюшка, переступив порог. - Денежки! Целый клад! Ты очень богатый,
дядя Сережа?
- Не очень, - признался я. - Эти денежки не настоящие. Их напечатали
жулики, чтобы обманывать честных людей.
- Меня бы не обманули, - заявила Олюшка, потрогав "фанерную"
банкноту. - Я в денежках разбираюсь!
Это была святая истинная правда - в свои шесть лет она отлично знала,
какая денежка чего стоит. Акселерация плюс врожденная практичность, плюс
влияние мамы-бухгалтерши. Оно и к лучшему, подумал я; не все же ребенку
играть в Дантеса и Пушкина. Двадцать первый век к романтике не располагает.
- Что мы будем с ними делать? - спросила Олюшка, кивнув на серо-зеленые
пачки.
- Ты бери их одну за другой и ставь сюда, - я показал на приемный паз
тройлера, - потом вынимай вот отсюда, снизу, и снова клади на диван. На то
же самое место. А я буду раскладывать их по коробкам.
- А Беляночка? - поинтересовалась моя гостья, ухватив первую пачку. -
Что будет делать Беляночка?
- Стоять на стреме. Чтобы нас, значит, не застукали...
Минут пять мы трудились в полном молчании, нарушаемом лишь стрекотом
тройлера да шелестом купюр. Тррр-шшш... тррр-шшш... тррр-шшш... "Фанера" и
гондурасские "картинки" кончились, мы принялись за Сингапур, и Олюшка
сказала: