Юрий Павлов ЕДИНОЖДЫ ПРИСЯГНУВШИЙ

Статья Сергея Куняева "Трагедия стихии и стихия трагедии" ("Литературная учёба", 1982, № 1) о поэме С. Есенина "Пугачёв" – первая серьёзная публикация литературоведа. Закономерно, что именно эта статья открывает его книгу "Жертвенная чаша" (М., 2007), куда вошли его избранные работы, написанные на протяжении двадцати пяти лет. Данная статья Куняева – своеобразная завязка в его творческой судьбе, в которой тема Есенина станет сквозной, главной.

В одном из интервью Сергей Куняев назвал себя "многолетней "архивной крысой"" ("День литературы", 2007, № 5) и уточнил, что впервые есенинские подлинники взял в руки в двадцатилетнем возрасте, то есть в 1977 году. Затем последовали многолетняя работа с архивами А.Блока, С.Есенина, Н.Клюева, встречи с оставшимися в живых их современниками: Сергеем Марковым, Анатолием Яр-Кравченко и другими. Прорывным же для Куняева, думаю, стал период лета-начала осени 1991 года, когда он трудился в архивах КГБ. Здесь критику через "дела" Сергея Есенина и так называемых новокрестьянских поэтов открылось то, о чём он только догадывался или даже не подозревал раньше.

И этими своими открытиями — "делами" С.Есенина, Н.Клюева, А.Ганина, П.Васильева, В.Наседкина, И.Приблудного, статьями и художественными произведениями уничтоженных русских писателей — Сергей Куняев вместе с отцом спешат поделиться с читателями. Публикуется целая серия сенсационных статей, часть из которых я назову: "Растерзанные тени" ("Наш современник", 1992, № 1), ""Дело" Ивана Приблудного" ("Наш современник", 1992, № 3), "Пасынок России" ("Наш современник", 1992, № 4), "Мы, русские, потеряли Родину и отечество" ("Наш современник", 1992, № 10), "Ты, жгучий отпрыск Аввакума…" ("Наш современник", 1993, № 1)...

На протяжении последних десятилетий либеральные авторы твердят о себе и о своих учителях, единомышленниках: искренне верили…, не знали…, заблуждались и т.д. Но почему "заблуждавшиеся" в 20-30-е годы пастернаки, воспевавшие преступления и отдельных личностей, и власти, говорившие неправду о времени, процветавшие, вдруг стали жертвами "тоталитарного режима", героями сопротивления, правдовещателями, провидцами… Жертвы и герои — совсем другие люди, другие писатели, и Алексей Ганин в их числе.

Поэтов и прозаиков, попавших в поле зрения С.Куняева, можно условно разделить на три группы. Первая — это авторы, чьё творчество частично или полностью выпало из истории отечественной словесности (о них достаточно много уже говорилось). Вторая группа — писатели, которых можно назвать "трудными классиками", к коим я отношу авторов, чьё значение признано многими исследователями и читателями, а творчество вызывает непрекращающиеся бурные споры, взаимоисключающие оценки. Юрий Кузнецов из этой группы писателей, и не случайно о его поэзии появилось две статьи Куняева (уверен, будут ещё). Третья группа — "пока не классики", то есть авторы явно первого ряда, чьё творчество по разным причинам не стало общепризнанной классикой, но таковой, безусловно, является. Среди данной группы писателей у Куняева есть очевидные фавориты — Николай Тряпкин, Леонид Бородин, Вера Галактионова. Произведения двух последних прозаиков анализируются в статьях ""Дон Кихоты" и "третья правда"" (1990), "Беззаконная комета" (2001), "Умрёт Толстой. Что тогда?" (2003).

Сергей Куняев, с его редкой для нашего времени верой в Слово и Человека, представляется мне однолюбом, человеком чести, единожды присягнувшим на верность русской литературе, России, и эту клятву не нарушившим ни разу. Несмотря ни на что, вопреки всему.

А всходы от его слов — есть и будут.

Полностью — в газете «День литературы», №10, 2009