"Михаил Ахманов. Вторжение ("Пришедшие из мрака" #1) " - читать интересную книгу автора

"Оберон" был когда-то дизельной британской субмариной, железной лоханкой,
ходившей со скоростью семнадцать миль в час и вооруженной тридцатью
торпедами. Новый "Оберон", чудовищная башня из суперпрочного композита,
делал семнадцать миль в секунду и мог без труда уничтожить военно-морские
силы всех держав двадцатого столетия.
Флот располагался на поверхности, а что до базы, то ее закопали в
лунный грунт на глубину от ста до ста восьмидесяти метров. Термин "база" к
этому сооружению уже не совсем подходил, но военная ориентация не позволяла
считать его городом. И хотя здесь обитали двадцать тысяч человек, они
назывались не жителями, а персоналом - точно так же, как самый
распространенный тип жилищ назывался не домом, а казармой. Казармы, однако,
были благоустроенными, с индивидуальными ячейками приличной кубатуры,
бассейнами, салонами для отдыха, пивными и кафе.
Два нижних уровня над реакторным залом, двадцатый и двадцать первый,
предназначались для штаба ОКС. Собственно, штаб занимал только двадцатый
уровень, а двадцать первый числился резервным, на случай развертывания сил и
пополнения штабного контингента. Но все здесь было сделано с тем же
размахом, что и наверху: километровый проспект, восемь поперечных коридоров,
тысяча двести залов и камер различного назначения, от рабочих кабинетов до
сауны, медчасти и тюремного блока. Центральная магистраль, как и другие
проспекты на уровнях базы, была ориентирована с юга на север, и в северном
се конце находилась закрытая зона "зет", то есть апартаменты триумвиров,
комнаты для совещаний, пункты связи и управления флотами.
Эти помещения, расположенные в боковом проходе, были отделены особым
тамбуром, перед которым, как символы власти, стояли крылатые львы с лицами
древних царей. Тимохин, адмирал флота, не знал, где их отыскали: может, в
развалинах Ниневии или Вавилона, может, в городах Ахеменидов, Сузах или
Экбатанах. Впрочем, это ему не мешало любоваться статуями, ради чего он даже
убедил своих коллег спуститься на нижний уровень, в один из резервных
кабинетов, отделанный дубом. Тут они и совещались, а царственные львы,
изъеденные земными дождями и ветрами, в суровом молчании стерегли их покой.
Покой ли? Даже здесь, вне суеты двадцатого уровня, покой был
относительным. Полное безлюдье и вековечное молчание недр, сколько угодно
тишины... Но покоя она не заменяла. Покой есть состояние души в нирване
безмятежности, а эти трое приходили сюда работать и приносили с собой вороха
забот. Но тишина помогала. Здесь, в обшитом светлым дубом кабинете, не
отвлекаясь по мелочам, они принимали самые важные решения.
- Полагаю, - сказал Орландо Чавес, - вас уже известили о нештатной
ситуации с "Жаворонком". Вчера и сегодня, в двадцать два по Гринвичу,
крейсер не вышел на связь. Мы не знаем, что с ними случилось в течение
последних двух суток, когда корабль крейсировал у Юпитера. Предыдущие
радиоконтакты не вызывали тревоги. Работа шла по плану, они установили
двадцать восемь маяков.
Чавес курировал Первый флот, и все, что касалось "Жаворонка", было в
его компетенции. Три адмирала, руководившие ОКС, назначались Советом
безопасности, по одному от Северной Америки, Европы и России, официально
именуемой Евро-Азиатским Союзом. Такой состав отражал расклад политических
сил на Земле и был неизменным треть столетия, со времени Янга, Робена и
Ильина, чьи портреты украшали стену кабинета. То, что оставалось за бортом -
арабский мир и курдский султанат, Китай с его сателлитами, Индия и сорок