"Михаил Ахманов. Страж фараона " - читать интересную книгу автора

свитой замученных жен. В самом деле, вот сидит Семен Григорьевич
Ратайский, тридцати пяти лет от роду, петербургский ваятель с высшим
художественным образованием, не чуждый, однако, технического прогресса -
он и дизайн компьютерный освоил, и машину водит как прирожденный гонщик, и
в моторе не прочь покопаться... сидит, словом, этот беглец с Кавказских
гор и вкушает завтрак с египетским жрецом из храма Амона или Осириса...
макает в мед лепешку и смотрит на просторы Великого Хапи или, к примеру,
на древнюю степь с жирафами и антилопами... И как же он здесь очутился,
этот Семен Ратайский? Не во сне, не по причине душевной болезни, а в
твердой памяти и добром здравии?
Может, вчерашняя злость на ханыгу Баштара и вспышка гнева пробудили в
нем паранормальный дар? Некий талант к телепортации, о коем он не ведал,
как говорят, ни сном ни духом? Но если так, то почему он очутился здесь,
на нильских берегах, а не в своей квартире в Петербурге? Или хотя бы в
дельте Невы в тысячном году до новой эры... Семен представил, что сейчас
творится в северных родимых палестинах, и невольно вздрогнул. Непроходимые
леса, болота, комары, медведи, охотники в звериных шкурах... Возможно,
каннибалы, и уж наверняка дикари, не знающие, как приготовить лепешку и
вытесать из камня обелиск...
Впрочем, это не относилось к вопросу его перемещения во времени и
пространстве. Этот провал мог случиться либо по внешним причинам, либо по
внутренним, либо без всяких причин вообще. Почему бы и нет? Бывало, что
люди исчезали таинственно и бесследно, на глазах своих близких... Бывало и
еще похлеще; скажем, внезапная метаморфоза, загадочный сдвиг психики: был
Иваном Ильичей, токарем с Балтийского завода, а стал Юлием Цезарем или
Жанной д'Арк... Так что, возможно, он вовсе не Семен Ратайский, питерский
скульптор, а Сенмен, брат Сенмута... Или все же Семен, переселившийся в
Сенмутову плоть...
Обдумав эту гипотезу, он отверг ее, поскольку тело являлось своим,
родным, привычным и знакомым до последней черточки - ноготь на левом
мизинце, обломанный позавчера, смуглая кожа, мозолистые ладони и давний
шрам у запястья, след отбойника. Нет, и тело его, и сам он - Семен
Ратайский! Значит, внутренние причины? Скажем, телепортация?..
Закрыв глаза, Семен напрягся и пожелал очутиться в своей квартире на
Малоохтинском, с видом на Неву, или хотя бы в Озерках, в убогой
мастерской, где вырезал поделки из деревяшек и камня. Он даже представил
их: нефритовые подсвечники, пепельница из лиственита, пара икон, писанных
на липовых досках, гранитный медведь, поднявшийся на дыбы, матрешки с
ликами Ельцина и Билла Клинтона, меч викинга, откованный лет пять назад,
да так никому и не проданный... Но напрягался он зря, ибо вокруг ровным
счетом ничего не изменилось. Может быть, по той причине, что возвращаться
в мир, где он ваял могильные плиты и подсвечники, Семену совсем не
хотелось.
Сидевший напротив жрец прочистил горло, шевельнул повелительно
бровью, и поднос с остатками трапезы был тут же убран. Некоторое время
Инени молчал, разглядывая Семена, затем потянулся к его ладони, ощупал
мозоли сухими чуткими пальцами, коснулся выпуклого бицепса и что-то с
одобрением пробормотал под нос. Внезапно вскинув голову, он вымолвил фразу
на резком гортанном наречии, затем другую, третью, звучавшие иначе;
кажется, спрашивал одно и то же на разных языках, не забывая следить за