"Михаил Ахманов. Шутки богача (Крысолов #2)" - читать интересную книгу автора

нее пришлось угрохать все легионные заработки. "С другой стороны,
Уолнат-Крик все-таки не Москва, - размышлял Каргин, задрав голову и
любуясь своим отражением в зеркале. - Нет, не Москва, не Лондон и не
Париж; труба пониже, дым пожиже". Он шаркнул ногой по роскошному лиловому
ковру и спустился вниз, разбирать вещи.
Их было немного. Белье, легкий костюм с галстуком и парой башмаков,
Три рубашки, стопка книг, бутылка с коньяком, бритва и зубная щетка. Еще
берет - потертый, выгоревший, цвета хаки, с едва заметными дырочками там,
где некогда была приколота эмблема. Берет был отцовским, служившим Каргину
талисманом, подаренным в тот год, когда его зачислили в "Стрелу", - а
значит, являлся и памятью о "Стреле". Все остальное, касавшееся его
причастности к опальному отряду, хранилось в недрах ФСБ и Министерства
обороны. Два года после училища, когда он проходил спецподготовку, грыз
испанский и английский и дрался в джунглях за Ортегу; еще три года - Школа
внешней разведки, французский язык, практика в Лондоне и Париже; и,
наконец, "Стрела" - четыре года, Кувейт, Ирак, Югославия, операции в
России и иных местах, победы и неудачи, раны, кровь и пот, гордость и
офицерская честь... Все это сейчас покрывалось плесенью в каком-то архиве
вместе с его подпиской о неразглашении; девять нелегких лет, которые, если
верить официальным свидетельствам, он проваландался в пехотном полку
где-то между Челябинском и Омском.
У самого дна, рядом с бритвой и другими мелочами, лежала плоская
кожаная сумочка-кобура на тонком ремешке. Каргин раскрыл ее, полюбовался
холодным блеском отточенных звездочек-сюрикенов, примерил кольца с
натянутой меж ними проволочной удавкой и одобрительно кивнул. Оружие
неприметное, тихое, но смертоносное... Без оружия он чувствовал себя как
бы голым; сказывалась многолетняя привычка, особенно три последних года в
Легионе.
Пошарив в холодильнике, Каргин вытащил банку пива, ростбиф и круглые
маленькие булочки, похожие на бриоши, сделал несколько бутербродов и съел
их, прихлебывая, из банки и поглядывая на плоскую кобуру. Она являлась
военным трофеем; ее, вместе с сюрикенами, он взял на трупе какого-то
японца, служившего у Фараха Айдида, правителя Сомали. Айдид кончил, как
многие из африканских диктаторов, под пулями Легиона, а с ним переселился
в лучший мир и взвод охраны. Сопротивлялись они с большим упорством, и
рота "Би", которой командовал Каргин, потеряла четверых.
Что до удавки с кольцами, то это был подарок. Ее по пьяной лавочке
всучил Каргину майор-бельгиец, некий Кренна, башибузук и кондотьер, под
чьим началом был отряд таких же басурман редкого отребья, не подходящего
для службы в Легионе. Но Легион ими отнюдь не брезговал: их нанимали для
черной работы, платили сдельно и называли "частями поддержки".
"Поддерживать" Кренна умел с завидной лихостью и профессионализмом; его
солдаты считались отличными диверсантами и мастерами облав, зачисток и
акций устрашения. Одно было плохо: они не понимали различий между людьми в
мундирах и штатской публикой...
Покончив с бутербродами, Каргин отправился в ванную, побрился, принял
душ, залез в бассейн и отмокал в нем около часа, мысленно сравнивая Кэти с
былыми подружками в Париже и Москве. Однако воспоминания о них были
смутными, трехлетней давности, и от того, быть может, он поставил Кэти
самый высокий балл. За бассейном и серебристыми ивами просматривалась