"Михаил Ахманов. Скифы пируют на закате (Двеллеры #1) [NF]" - читать интересную книгу автора

завиток к кончику сигареты. В его черных зрачках стыл ужас, струйки пота
текли по щекам. Зажигалка дрогнула в кулаке, едва не опалив усы.
Зря Синельников написал ту статью, подумал он. Слишком много в его
писаниях правды, а такие вещи не проходят даром. Придется, видно, и
Синельникову сменить сорт сигарет... Впрочем, он вроде бы курит трубку?
Ну, не будет курить. Вернее, будет, только не табак...
При мысли о табаке и табачном дыме ему сделалось совсем худо. Мерзость,
мерзость, мерзость! Но Рваный предупреждал, что это неизбежно. Аллергия на
запахи... на определенный запах... Не табак, так что-нибудь другое...
хорошо еще, не кофе и не хлеб...
Он прикурил, затянулся - глубоко, с наслаждением. Сладковатый аромат
привычно кружил голову, успокаивал, торил дорожку к сонным миражам - таким
прекрасным, таким ярким и многоцветным, что рядом с ними реальность
казалась смутным серым призраком. Таким же смутным и серым, как дома и
деревья, маячившие за окном в полумраке весенней петербургской ночи.
Его глаза остекленели, потеряв тревожный блеск, лицо стало спокойным,
умиротворенным. Быстро и жадно он сделал еще несколько затяжек. Перед ним
в сияющей небесной голубизне возникла радужная дорожка - семь цветных
лучей, изогнутых аркой, мостик в мир снов и грез, где все сущее было
покорно его желаниям, где он был князем, королем, повелителем. Богом...
Дорога в рай, подумал он, ступая на зыбкую тропу.
Сигарета дотлела, погасла, упала на ковер, выскользнув из бессильных
пальцев. Он не заметил этого; золотые райские врата распахнулись, и
владыка вступил в свое призрачное царство.


* * *


Дха Чандра робко погладил иссохшими пальцами резную створку двери. Над
нею, прикрепленный к столбам высокого забора, нависал щиток с надписью:
"Обитель Братства Обездоленных". Надпись была сделана на трех языках -
санскрите, арабском и английском.
Приют Обездоленных, якорь спасения, врата последней надежды, дом святых
братьев... Место, где приобщаются к божеству...
По крайней мере, так говорили Дха Чандре.
Мысль, что ему предстоит слиться с божественной сущностью Звездного
Творца, сейчас его почти не волновала, заглушенная острым чувством голода.
Он не ел уже двое суток и едва держался на ногах.
Интересно, накормят ли его перед обрядом? Или придется поручить свою душу,
свое сердце и разум Богу, мечтая о горсти риса? Благословенного риса,
белоснежного и теплого, приправленного острым соусом.
В этом было что-то неправильное, нехорошее. Хоть голодные спазмы едва не
сводили Чандру с ума, краешком сознания он понимал, что контакт с
божеством слишком важное дело, чтобы отвлекаться на мелкие житейские
неприятности. Но - увы! - терзания плоти были сильней его духа, и тарелка
с рассыпчатым рисом, маня и дразня, упорно маячила перед глазами.
О, Создатель! Неужели святые братья не снизойдут к его слабости?
Тем более что Богу тоже кое-что нужно от него - так сказали сами братья.
Их Бог-Творец, говорили они, не Христос, не мусульманский Аллах и не Будда