"Дарья Агуреева. Без парашюта " - читать интересную книгу автора

друг друга поцелуями и странными Боренькиными вопросами: "Катенька! А тебе
хорошо со мной? Катюша! А ты целовалась с кем-нибудь раньше?.." Видел бы он
себя со стороны! Мало того, что я сошла с ума, так он еще усугубляет мое
кризисное состояние такими дикими репликами!
- Боря! Ну что такое! Я не отвечаю на компрометирующие вопросы! -
наконец не выдержала я.
Мы долго сидели в парке, пока я окончательно не окоченела. Тогда Боре
все-таки пришлось везти меня домой. И снова потянулись светофоры, пробки...
- Скажи мне что-нибудь, - все настойчивее шептал он.
- Не могу, - не сдавалась я.
- Почему? - Боря удивленно заглянул мне в глаза.
- Боюсь.
- Катя! Да что с тобой?
И я прыгнула, скользнула в эту бездну, сияющую бездну любимых голубых
глаз. Бог мой! Какое небо, какие облака, какой парашют?!! Я прижалась к нему
и сказала то, что он, как мне казалось, разрешил мне сказать, то, в чем я не
позволяла признаться даже себе самой.
- Я люблю тебя!
- Катя! - Боря даже отпрянул. Потом немного опомнился и стал все
пристальнее всматриваться в меня.
- Ты уверена? Ты давно это поняла? У тебя так уже было? - сыпались на
меня, растаявшую от неповторимой нежности амебу, его бесчисленные вопросы.
Наверное, я что-то отвечала на них. Не помню. Помню только его губы, едва
ощутимые прикосновения рук, яркие глаза и теплое согревающее дыхание.
- Знаешь, кажется, я тоже тебя люблю, - шептал он, явно собираясь
основательно развить эту тему.
- Не надо... Не говори так, - теперь уже я отпрянула от него. Я чуть
было не сказала, что знаю, что это неправда, но вовремя спохватилась, и
слова угасли на моих зацелованных губах.
И все-таки на следующий день он по всем правилам признался мне в любви,
на заднем сидении запотевшего "Фиата", заглушая какую-то модную песенку "Ace
of Base". Я больше не отказывалась от его слов. Ведь он не может лгать. Раз
он так говорит, значит так и есть.
Тем более, что смысла в этой лжи не было никакого. Я и без того
принадлежала ему каждой клеточкой своего тела, своей души. Теперь я получила
право любить. И я любила всем сердцем, растворяясь в собственной нежности.
Любила всем телом, взбудораженным просыпающейся страстью. Любила останками
своего разума, смирившегося с собственным безрассудством. Тот день был для
меня началом всего. В тот день Бог заново сотворил для меня землю, воду,
леса, озера, солнце, звезды... Он сотворил Бореньку и меня и подарил нам
любовь. В тот день я увидела свет и впустила его в свою душу. В тот день я
познала смысл бытия. И даже теперь я не верю, что тот день был началом
мучительного конца.
В воскресенье Боря дежурил в ночь, и мы не встречались - ему нужно было
отоспаться. Я отзанималась со своим потенциальным учеником, якобы желающим
выудить из меня бесценные знания английского языка (но все его поведение
говорило о других, более прозаических желаниях). Еле отделавшись от его
назойливого внимания, я спряталась от шумного города в Катькином саду и,
усевшись на единственный свободный краешек скамейки, предалась своим
радужным мыслям. Мне действительно было о чем подумать - до семнадцатого