"Дарья Агуреева. 36 и 6 " - читать интересную книгу автора

выдавать градусники всем, кто подойдет, не заглядывая в чужие бесцветные
глаза. Температура в норме? Отлично! Все остальное не важно...
Вику я встретил на танцах. Забрел как-то в ночной клуб. Подобные
заведения вошли в моду, и мне захотелось узнать, что же это такое. В
одиннадцать вечера все еще было довольно чинно. На сцене топотались
несколько девчонок, наверное, еще школьниц. За столиками сидели немолодые
мужчины с разодетыми спутницами. Некоторые смотрели в газеты, другие - в
тарелки. Большинство силилось изобразить веселье. Но от души радовались
только девчонки на сцене. Этакий бал Наташи Ростовой! Потом появились
танцоры. Музыка стала громче, публика уже порядочно захмелела. Все
завертелось, закружилось... Плохонький стриптиз, вызывающий в моем сердце
щемящую жалость. Временами повизгивающий, прыгающий, потеющий клубок
танцующих. Бессмысленные, пустые, ничего не выражающие глаза. Запудренные
прыщи. Капли пота, пробивающиеся сквозь слои косметики. Одуряющее облако
запахов: смертельная смесь всевозможных духов и все того же пота. Не знаю
как, но я оказался в центре. Мне казалось, я в аду. Вспышки. Шум в ушах.
Красный свет... Вдруг все затихло. Зазвучала медленная, витиеватая мелодия,
а я нос к носу столкнулся с Викой. Она молча положила мне на плечи свои
волшебно легкие руки, и мы стали танцевать. Она не красавица. Наверное, нет.
Крашенные белые волосы. Мертвые, как говорит Лиза. Чересчур светлые глаза.
Немного полновата. Пористая кожа. Но я вообщем-то этого не замечал. Уже
потом меня просветила Лиза. Я видел принцессу с нежно-голубыми глазами и
одурманивающей улыбкой. Она была старше меня. Мне двадцать три, ей -
двадцать семь. Может, у меня какой-нибудь комплекс? Но эта разница абсолютно
не волновала меня. Через месяц мы сняли квартиру. Я был на седьмом небе.
Меня будто несло куда-то. Все успевал, всех понимал, для каждого находил
время и оправдание. Сейчас остается только вздыхать о том, каким чудным
парнем я прослыл в ее объятиях. Вика... Она была принцессой. Если ночью мне
хотелось поцеловать ее, и я не мог удержаться, она не сердилась. Ни
капельки! Я легко касался ее нежных, хорошо пахнущих губ, и случалось чудо!
Трепетали ресницы, длинные, густые. Губы вздрагивали, вытягивались в улыбку.
Взмах - и глаза открылись, засияли. Она крепко прижимала мою голову к груди,
и я слышал, как бьется ее сердце - уверенно, счастливо.
А еще Вика часто говорила не "Я люблю тебя!", а "Я хочу тебя!". Но это
звучало совсем не как в дурацких фильмах. Не пошло, не страстно и не глупо.
А так, словно она говорила "люблю". Глубоко, нежно.
Я на все готов ради нее... Ни одного дня она не прожила со мной без
цветов. Иногда я выбегал к метро перед рассветом, чтобы положить букет на
свое место, рядом со спящей красавицей, рядом с Викой. Она проснется - я на
съемках, а вместо меня необъятный букет. Она будет смотреть на него и думать
обо мне, о том, как я ее люблю. Однажды вернулся домой и не узнал ее. Вика
была чудо как хороша! Боялся коснуться ее: не верилось, что такая красота не
плод моего артистического воображения.
- Андрейка! - она обняла меня, прижалась бархатной щекой. - Я такая
свинья! - мурлыкнула в ухо, ее дыхание обожгло мне шею.
- Что случилось?
- Андрюшенька, я хочу тебя попросить. Это свинство, но мне очень, очень
хочется! - от сердца отлегло, я испугался, что что-то случилось.
- О чем? - с разбегу окунулся в ее глаза. В них я обретал такой
блаженный покой, такое радостное упоение овладевало мной, что ни под каким