"Богдан Агрис. Конец вечности [S]" - читать интересную книгу автора

достаточной протяженности. По улице, господа, по улице. И никаких МКАД!
Эта самая, первая попавшаяся, оказывается как раз той самой, нужной.
Трамвайная остановка - хорошо. Перейти на другую сторону - пункт
алгоритма. Перехожу, предварительно удостоверившись в факте отсутствия в
поле обзора некоторой Аннушки с некоторым маслом.
Вот и она, берлиозовская гильотина. Я захожу в первый вагон, жду
переулка, того, где, как известно, дощатый забор. Теперь, впрочем, бетонный
- революция даром не прошла.
В пакетике - литпамятовский Цицерон, хочется открыть, вдохнуть запах
страниц, прочитать с замирающим в который раз сердцем: "Доколе же, Катилина,
будешь ты злоупотреблять нашим терпением?" Долгое отточие в две тысячи лет.
И в самом деле, доколе? Нельзя же быть таким занудой.
Ага! Остановите, вагоновожатый!
Вон и Серега, в футболке с ацтекским календарем на всеобщее обозрение.
Здравствуй, солнышко. Что же ты так улыбаешься, только меня завидев? Неужели
же мое появление может составить причину чьей-либо радости? Это чудо.
Дружище, я боюсь чудес. Но до сих пор ищу их.
Через десять минут мы сидим на стволе сломанной в девяносто восьмом
ураганом березы, рядом - сгоревший бревенчатый дом (а ведь Шаболовка!),
пиво, гитара, листки со стихами. Четвертый Верхнемихайловский полого уходит
вверх.
После мы заходим в редакцию за Александрой, а также за моим гонораром.
Сашка чуть нервозна нынче, но тем паче искрит, иронизирует, играет
словами... Спрашиваю, чем занимались сегодня. Пожимает плечами: "Бездельем.
С твоей стороны было мудрым решением не мчаться сюда с утра. Твою зряплату
Катя сунула мне, - получите. Благородные доны, вы готовы к марш-броску?
Примите рюкзак, дон Агрис. Там боевое снаряжение, ноутбук, он больно бьет по
спине... Аскеза, батенька, аскеза. Вам, Сергей, увы, ничего, кроме
стационарного ПК предложить не решусь: Вы более продвинуты. Тяжело, зато
минут через пятнадцать полное умерщвление плоти. Не хотите? Я так и думала.
Ну, полетели, голуби. Вы в курсе, что по-французски "пижон" - это голубь?"
Мы перебрасываем друг другу цитаты - явные, скрытые, а вот и первая
инверсия, мы наэлектризованы, хохот, не надо никакого шампанского, хотя мы,
естественно, выпьем, но выпьем массандровского портвейна, и не здесь, а в
центре.

Такой вот гурьбой развеселившихся столичных божков, мы, выныривая из
переулка...
Конечно, Елена. На полной скорости наперерез, чуть не сбив Сергея.
Каждый участник внезапно превратившегося в квартет трио выдал в
ближайший эфирный космос по гамме. Эмоций, естественно.
Здоровается она - нехотя со мной, натянуто с Александрой, с Сергеем
церемонно и уважительно. Мы молчим. Я боковым зрением замечаю презрительный
прищур Александры. Опомнившийся Сергей талантливо изображает радушное
изумление, но чувствуется, что он не в своей тарелке. "С работы?", -
спрашиваю я, чтобы сказать хоть что-то. "А вы гуляете?", - вопросом на
вопрос пытается она расставить все точки над i. Я вижу, как из ее грудной
клетки метнулась к гортани инстинктивная злоба, она, испугавшись, трудно
сглатывает ее, теперь она глядит настороженно, почти по-детски. Ждет
наказания. На часовне Даниловского кладбища ударили в колокол. "По ком