"Тихон Агриков. Пастырское богословие, т.2 " - читать интересную книгу автора

догматов, канонические правила и отчасти даже текущий, временный уклад
церковного быта. Где нет духовной жизни, необходимо нечто внешнее как
обеспечение церковности. Определенная личность, папа или система кардиналов,
вот критерий церковности для католика. Определенная вероисповедная формула,
символ или система формул, текст Писания, вот критерий церковности для
протестанта. В конечном счете и там и тут решающим является понятие. Но,
становясь высшим критерием, понятие тем самым делает уже не нужным всякое
проявление жизни.
Итак, церковность это новая жизнь, жизнь в Боге, полнота жизни в ограде
церковной. Спрашивается, какой же критерий правильности этой жизни? Красота.
Да, есть особая красота духовная, и она неуловима для логических формул.
Старцы духовные "набили руку" в распознании доброкачественности православной
духовной жизни. Вот почему для всякого, желающего понять православие, есть
один только способ зажить православно, стать настоящим православным
человеком, окунуться разом в самую стихию православия.
Епископ Феофан, замечательный богослов последнего времени, пишет, что
самое действительное средство к воспитанию истинного вкуса в сердце есть
церковность, в которой неисходно должны быть воспитываемы дети и юноши.
Сочувствие ко всему священному, сладость пребывания среди него ради тишины и
теплоты, отрешение от всего блестящего и привлекательного в мирской суете
Церковь, духовное пение, святые иконы, вот основные идеи и предметы,
исключительные по содержанию и силе[33].
Говоря о церковности как особой изящной красоте, как о встрече с
прекрасным, мы спешим пояснить, что здесь красота разумеется даже не
художественная, которую сколько не догоняй, она все-таки где-то впереди, но
красота высшая, духовная, нравственная.
"Недавно был я у Всенощной; диакон и священник произносили
"славословие" и прошения. Хор отвечал им возгласами и радостью песен.
Предшествуемый диаконом со свечей священник обходил церковь и приветствовал,
склоняясь и кадя сияющие лики святителей, Божию Матерь с Младенцем, и была
церковь полна тишины, благоговения, глубокой, неизъяснимой радости.
Мгновениями искоса я видел лица умиленные, кроткие, восторженные, сияющие
любовью. "Все вместе, все одно", радостно проносилось во мне. Как величаво,
как тихо-прекрасно, как неописуемоСлезы лились из моих глаз. Я плакал, я не
мог сдержаться. Если бы можно было не сходить никогда с этого
местаЧувствовал, как сердце мое расширяется, и не было ему преград. Оно
устремлялось ввысь, к светлому пространству, которому нет конца. Разошлись
стены храма. Сияет беспредельностьКакая красота! Как красиво! Как
неописуемо!Это райское жительство!"[34].
А вот еще. "За Всенощной поют "Честнейшую". Все опускаются тихо на
колена. Море голов в разных платочках: белых, красных, зеленых, голубых,
точно сад Эдемский. Тихо несется песнь Пречистой, плывет фимиам
благовонныйМоре людей стоят на коленах, кротко, тихо, умиленно молятся,
клонятся головы, точно нива золотая. Сколько здесь красоты, сколько
небесности! Где вы еще встретите подобное, в каком здании, в каком
общественном месте?!". Церковность... Как ты прекрасна, изумительна!
А вот еще. "Евхаристический канон. Покоится Великая ЖертваТишина и
торжественность вокруг. Духовными очами зрится Царь славы, сияющие и кроткие
лица небожителей смотрят долу. Священник робко-трепетно взирает на Святые
Дары. Слезы, тихие слезы бегут. Позади льются благодарения любвиХор умиленно