"Шмуэль Агнон. Эдо и Эйнам [H]" - читать интересную книгу автора

вселились самозахватчики в его дом. До того дело дошло,

(1) Гергард - в 1948 году, в разгар межэтнической усобицы в Палестине,
Агнон писал "Эдо и эйнам" в доме Гергарда Гершона Шолема, крупнейшего
знатока Каббалы, уехавшего с супругой за границу. Хотя какие-то черты Шолема
перешли к героям повести, Агнон и Шолем отмежевывались от прямых
отождествлений.
(2) г... - текст повести начинается с буквы "г" (третьей буквы
еврейского - и греческого - алфавита), равно как и почти все имена
собственные в повести. Прочие имена собственные начинаются на букву "Э". В
символике Агнона буква "Г" была связана с материальным миром, а буква "Э"
(как в эдо и эйнам) - с духовностью. "Э" (так я транслитерирую гортанный
звук 'AIN) - первая буква имени 'Агнон (мне следовало бы писать ЭГНОН), а
"г" - вторая.
что опасается человек выйти погулять, а вдруг тем временем захватят его
дом. Нам особо следует опасаться, дом наш стоит на отшибе, вдалеке от
города. Правда, сдана одна комната доктору(3) Гинату(4), но проку от него
нет, потому что дома он редко бывает, и когда мы уезжаем, остается дом без
присмотра.
Дрогнуло мое сердце от услышанного, но не от сочувствия Грайфенбахам, а
потому, что помянули Гината как взаправдашнего человека. С тех пор как
прославилось имя Гината в мире, не попадался мне человек, что сказал бы:
знаком я с ним лично, и не слыхал я, чтобы упоминали его вне связи с
книгами, и вдруг слышу я, что жилье его в дому, где и я бываю.
Когда опубликовал Гинат свою первую статью "99(5) слов языка эдо(6)",
обратились к нему очи многих языковедов, а когда впоследствии вышла его
"Грамматика языка эдо", не нашлось ученого, что пренебрег бы ею. Но величие
его, конечно, в открытых им эйнамских гимнах(7), и не только потому, что
историки и языковеды нашли в них исчезнувшее звено в цепи поколений,
соединяющее начало истории с временами доисторическими, но по мощи духа и
гению поэзии. Великое дело - 99 слов языка эдо, о котором мы и слыхом не
слыхали, паче грамматика этого позабытого языка, но вдвое найдешь в
эйнамских гимнах: разгадку тайн, не только потаенных и сокровенных, но и
важных и превосходных. Не вотще обратились к ним блестящие ученые, и даже
сомневавшиеся поначалу, что они - эйнамские, принялись их толковать. Но одно
удивляет меня. Все эйнамоведы твердят, что боги и жрецы Эйнама - мужеского
полу. Как не услышали они в гимнах звучание нежного женского голоса? Но,
возможно, я заблуждаюсь. Я ведь не ученый, а просто читатель, в охотку
читающий любую прелестную вещь.
Поняла госпожа Грайфенбах, что я взволнован, но причины не поняла.
Налила мне второй стакан чаю и вновь заговорила о том, о чем говорила ранее.
Я сжал стакан в руке, и сердце мое забилось сильнее, и биению сердца вторило
эхо, звучащее в сердце. И чему тут дивиться, ибо с тех пор, как прочел я
эйнамские гимны, слышал я это эхо, отзвук гласа древлих певцов, прапрадеда
препредыстории. Унял я душевную бурю и спросил: здесь он? И спрашивая,
подивился я себе, что задаю такой вопрос: ведь я никогда не был в дому,
стены которого видали Гината.
Ответила мне госпожа Грайфенбах: нет, нет его. Подумал я: ясно, что нет
его здесь, но раз сказали они, что сдали ему комнату в этом доме, то
наверняка видели его, а если видали, то, возможно, и говорили с ним, а если