"Марк Агеев. Паршивый народ" - читать интересную книгу автора

Марк Агеев

Паршивый народ

____________________


I

В годы 1923-24-й в Москве я был без работы и часто, почти ежедневно,
шлялся в губсуд. Помещался губсуд в здании бывшего градоначальства, что на
Тверском бульваре, и был разбит, сколько помню, на четыре зала заседаний,
отличных друг от друга не только по размерам, но и по расположению в них
прокурора и защитника. Так в зале и 1, самом большом, прокурор, если
смотреть со стороны зрителей, сидел справа, а слева защитник. А в зале и 2
слева сидел прокурор, защитник же с обвиняемым справа. Такая неодинаковость
размещения зависела, видимо, от расположения окон: место обвиняемого, а
следственно, и его защитника неизменно отводилось у глухой стены, там, где
окна не было. Разбирательства начинались часу в одиннадцатом и с перерывами
затягивались нередко до ночи.
Когда слушалось большое дело, в особенности такое, которое давало
надежду на расстрел, в зал набивалось множество народу, все скамейки были
заняты, люди стояли плотной толпой в проходах и у задней стены, что в зале и
1 дозволялось, при этом, однако, часа через два начинало сильно вонять, у
всех мутилось в голове, и председатель объявлял перерыв. Вытирая пот
тряпкой, платком, ладонями, люди выходили в смежную залу для ожидания,
закуривали Иру, Яву, Червонец, сходили по лестнице в подвал, где помещался
буфет, иные, особенно жадно, боязливо приоткрывали дверь в залу в 2,3 или 4
и просунув голову и убедившись, что там слушается дело входили, на носках
пробирались к свободной скамье' Каждое большое дело привлекало в зал на
скамьи слушателей людей, незримо с этим делом связанных. Так, дело Еселевича
пришли слушать с Ильинки валютчики, богато одетые люди с немосковской речью
и золотыми зубами, многие с дамами, от которых пахло духами, в котиковых,
каракулевых пальто. Еселевич, тоже человек с черной биржи, убил друга,
заманив его в десять часов утра, под предлогом сделки" к себе на квартиру.
Вместе с Еселевичем привлекался, как пособник, молодой человек,
владелец револьвера, из которого стрелял Еселевич.
Молодого человека этого, тоже имевшего сношения с валютчиками и
дружившего с Еселевичем защищал Усов, защитник, в некотором смысле,
замечательный: все судебные завсегдатаи знали, что если Усов взял на себя
эту защиту, значит, он убежден в его невиновности. В деле Еселевича защита
Усова вызывала поэтому тем больший интерес, чем меньше склонен был
соглашаться с его доводами прокурор, жирный, рябой, взволнованно
распаренный, как в бане, красномордый человек, с лошадиным волосом и дикими
глазами. Уверенность в наличии соучастника возбуждало то, что труп был
плотно сложен, чуть не сломан пополам, увязан в мешки и упакован в корзину.
Ну, Еселевич, мягко говорил председатель с болтающимся на носу пенсне в
роговой оправе, ну, говорите же правду. Как вы, узкогрудный, прямо хилый,
умудрились без посторонней помощи этакий трупище запхать в корзину. Ну,
невозможная же это вещь.