"Алия Агазаде. Проклятое поколение " - читать интересную книгу автора

Эля молча протянула ему журнал, обрадовавшись, что может от него
избавиться и, подперев щеку рукой, бездумно уставилась на учителя.
Монотонный голос раздражал ее. Она посмотрела на часы. Оставалось пятнадцать
минут. Эля повернулась к окну. В нем уже не было той безмолвной красоты, как
в коридоре. В нем кипела жизнь, жестокая жизнь. Вот какая-то группа
студентов идет к метро. Их, наверно, отпустили раньше. Женщина ходит
туда-сюда с тазиком семечек. На скамейке расположились девочки и о чем-то
беседуют. На улице солнечный апрель. Заканчивается семестр, но деревья и
небо, улыбающиеся Эле, об этом не знают, ведь им не надо слушать скучные
лекции и сдавать экзамены, да еще и писать дипломную работу. Они такие
счастливые! Вдруг ее мысли перебил голос учителя, больно ударивший по
голове.
- Алиева! Что вы увидели там в окне раздраженно спросил он.
- Ничего особенного. - зло ответила Эля, не вставая с места.
- Тогда, может, вы расскажете нам про Отто фон Бисмарка.
- Канцлера Германии? - машинально переспросила Эля.
- А что, разве есть другой Бисмарк? - съязвил он в ответ.
Очень умно - подумала Эля. В этот момент прозвенел звонок, но учитель
продолжал ожидающе смотреть на нее. Студенты не шевелились, хотя всем так и
хотелось по-скорее выбежать прочь. Это разозлило девушку. Она резко встала
со стула и, взяв свой рюкзак с парты, сказала:
- В другой раз, Рауф-муаллим.
Все поднялись и дружным потоком ринулись в коридор. Перемена длилась
всего десять минут, а шумным студентам четвертого курса исторического
факультета хотелось осуществить миллион желаний. Почти всем хотелось курить.
Кто-то побежал перекусить в студенческую столовую. Кто-то просто стоял,
ожидая момента, когда все снова забьются в аудиторию следующего
преподавателя еще на восемьдесят минут, вновь лишенные свободы. И снова
слова будут пролетать мимо них, не оседая в памяти. Никому не хотелось
учиться. Трудно сказать, было ли это странно. Для поколения конца ХХ века
это было нормально. Поколение сотовых телефонов, наркотиков и денег. Вот как
их называли. Молодежь двадцати двадцати пяти лет с трудом понимала себя и
свои проблемы, не говоря уже о мыслях и желаниях
шестнадцати-восемнадцатилетних подростков. И они это прекрасно чувствовали,
и каждое следующее поколение становилось все хуже, распущеннее и мало
интеллектуальнее предыдущего. У родителей не хватало терпения на детей, а у
детей на родителей, и никто не хотел слушать и понимать друг друга.
Когда Эля выходила из кабинета, учитель окликнул ее непривычным,
режущим ухо ее полным именем, именем по паспорту, которое, как казалось Эле,
напоминало ей о том, что она уже взрослая.
- Эльнара! - сказал он, и после короткой паузы добавил - Задержись на
минуту.
Эля нехотя остановилась. Ей так не хотелось с ним разговаривать!
Рауф-муаллим ей совсем не нравился. Она считала, что он не может работать с
людьми, что стремится подавлять в студентах личность.
- Ты какая-то рассеянная в последнее время. - Он всегда говорил на "ты"
вне класса. - Совсем не занимаешься. У тебя шесть пропусков за семестр. Как
ты собираешься сдавать экзамен?! В июне у тебя защита дипломной. Ты же умная
девочка...
Дальше Эля уже его не слышала. Он долго говорил о чести, обязанностях и