"И.Б.Афанасьев, Сергей Жданов. Вечный кардинал" - читать интересную книгу автора

промышленному центру. Здесь произошла новая проверка документов, вызвавшая
оживление и удивление пассажиров. Паспорт Кондрахина интереса жандармов не
вызвал, а проверка касалась на сей раз только мужчин от 20 до 50 лет. В
сознании пограничника Юрий уловил контуры своего лица - настоящего, не
измененного искусством Равиля.
"Здесь кто-то владеет искусством мысленной передачи образов. Или все
проще: художник нарисовал портрет, его размножили и разослали? Но и тогда
Тегле-гад должен был внушить мой образ художнику. Или он сам умеет рисовать?
В любом случае внимательный взгляд на мои документы меня разоблачит,
несмотря на грим. Видимо, Тегле-гад надеется, что я окажу ментальное
воздействие на проверяющих, и тогда он меня засечет. Две проверки я прошел
удачно. Если что, использую гипноз".
Юрий пока отставил в сторону мелькнувшую в сознании мысль: "в Москве
грим придется смыть, он потечет уже к утру". Когда проводник закончил
разносить вечерний чай, а его спутница по купе собралась отходить ко сну, он
повернул запор в двери.
- Послушайте немного меня, Катерина Андреевна. Не спрашивайте, откуда я
знаю Ваше имя, адрес, подробности биографии. Обо всем узнаете, когда придет
черед. Немного внимания моим словам. Не обращайте внимания на стук колес, на
то, что вагон раскачивается, а за окном мелькают деревья. Вы сосредоточены
сейчас только на моем голосе. Сегодня вечер 20 мая, вы сидите на своей полке
в купе московского поезда, Вы слышите мой голос и Вы готовы отвечать на мои
вопросы. Итак, начнем. Скажите, Катерина Андреевна, как...

На перрон Азовского вокзала Москвы Юрий шагнул в своем истинном облике,
смыв грим в уборной вагона. Здесь не было проверяющих, зато тренированный
взгляд Кондрахина выделил в толпе встречающих сутулую фигуру Моисея
Глузмана. Да, это он, - потертый клетчатый пиджак, обвисшие на коленях белые
узкие брюки, очки в квадратной оправе, нечесаная грива поседевших курчавых
волос. Все, как описывал Горшенин. Юрий замедлил шаг возле историка.
- Не показывайте виду, что знакомы со мной, я - Кондрахин. Идите, я
последую за Вами.
Юрий говорил, почти не разжимая губ, не поворачивая головы. Чтобы
проследить такой разговор, требовалось внимательно наблюдать за кем-либо из
них двоих. Отойдя на несколько шагов, он приостановился, повернувшись к
висевшей над входом в вокзал схеме внутривокзальных помещений. Краем глаза
увидел, что оправившийся от первоначального смущения Моисей шаркающей
походкой идет вдоль перрона. Кондрахин следовал за ним в десяти шагах,
задерживаясь возле любой попадавшейся по дороге надписи.
Миновав перрон, историк спустился на железнодорожные пути. Юрий, якобы
разглядывая наклеенное на фонарный столб объявление, заметил троих,
энергичным шагом нагоняющих его людей. Их безмятежные лица и цепкие глаза не
оставляли сомнений - ищейки. Юрий прикинул последовательность уклонов и
ударов, входя в состояние боевой готовности. Но когда троица приблизилась на
несколько шагов, он понял, что преследователей его особа не интересует.
По тому, что Кондрахин прочитал в их головах, он понял - ищейки хотели
задержать Глузмана и все, что они знали о Моисее - то, что он ожидал на
вокзале Кондрахина. Юрий использовал защиту, чтобы закрыть свои мысли, но
ожидающий его историк знал от Горшенина фамилию и приметы Юрия. Тегле-гад
проник в мысли встречающего, послав за ним своих агентов. Впрочем, ищеек из