"Анатолий Афанасьев. Монстр сдох " - читать интересную книгу автора

мире, где ей выпало жить, нет места сентиментальным байкам. Красивых
пташек, щебечущих на Веточке о любви и счастье, угрюмый прохожий походя
снимает выстрелом из рогатки. Чуток зазеваешься, и ты уже в супе. Можно,
конечно, пристроиться рядом с охотниками, прислуживать и угождать новым
хозяевам жизни, получая от них щедрые подачки, но этого дерьма она уже
нахлебалась. Это не по ней. Среди тех, кто пировал среди чумы, не встретила
ни одного достойного человека, да их там и не могло быть. Слишком поздно
она это поняла. Или не слишком?
- Сережа, милый, - бормотала она, притихнув, положив голову на его
литое плечо. - Но почему спецслужба? Почему опять вся эта грязь? Мы могли
бы уехать.., далеко, далеко. Ну не обязательно за границу, в ту же деревню.
Неужели не прокормимся? Тебе совсем не обязательно на мне жениться, я могу
быть кем угодно.
Давай сбежим вместе из этого ада!
- Бежать некуда. Ты умная, красивая, отчаянная.
Пригодишься где родилась.
- Но я не хочу ни в какую спецшколу!
- А тебя никто и не спрашивает.
- Ты сейчас говоришь, как Мосол.
- Мосла больше нет. Забудь о нем.


Глава 3

ПРЕУСПЕВАЮЩИЙ БАРИН

День начался тускло. Саднила печень. Он ее долго щупал, когда
проснулся. Вроде не распухла, но словно острый колышек забит под правое
ребро. Прикинул, сколько перегнал через нее пищи накануне - и ужаснулся.
Грех чревоугодия - вот беда. И главное - проклятая мешанина: коньяк, водка,
шампанское, жратва без конца и края, соленья, копченья, икра, луковый супец
с бараньими почками, расстегаи, шашлык на ребрах - с пяти вечера до
полуночи бесперебойная, как на вахте, ритмичная работа челюстей, а ведь ему
не двадцать годков, тридцать восемь.
И как результат, на тебе! - досадная ночная осечка. Эта пышная телочка
из кордебалета, Фаина, кажется, уж как старалась, как заводила, изгрызла до
костей, а похоже так ни разу ей и не воткнул. Стыд-то какой!
Кстати, где она?
Огляделся - слава Богу, дома. Лепные потолки, мебель, зеркала. Шторы
плотно сомкнуты, малиновый отсвет на карнизах. Родная спаленка на Сивцевом
Вражке - и то хорошо.
Шумнул с хрипотцой:
- Фая! Фаечка! - ни звука в ответ. Кое-как слез с кровати (высокая,
Людовик-ХШ - не хухры-мухры), накинул халат на жирные телеса, почапал в
ванную. А идти далеко, страшно - коридор метров двадцать, повороты, тупики,
ловушки - темень, как у негритянки под мышкой. Квартирка просторная, ничего
не скажешь, но мрачноватая, с привидениями по углам, с сырыми стенами -
осколок сталинских времен. Он ее надыбал еще по первому переделу, при
Гайдаре-батюшке, когда весь засидевшийся в подполье торговый люд стаей
ринулся на захват городского центра, выселяя оттуда до сих пор не